Вниз тормашками. Светлана Алешина

которая собралась было проигнорировать желание мужа, невольно насторожилась. «Чайка» – это уже серьезно. Пусть ресторан не ее личное предприятие, пусть она всего лишь управляющий – все это только на бумаге. На деле же «Чайка» – ее родное детище, и все, что касалось ресторана, касалось и ее лично.

      Лара поморщилась от головной боли, которая держала ее словно клещами и, похоже, не собиралась выпускать до утра, но все же пошла на кухню. Муженек сидел там и вспоминал Маяковского. Как только Лариса вошла, он громко и внятно произнес:

      – «И лодка любви разбилась о быт!»

      – Здорово, – сказала жена, садясь за стол, – цитируешь классиков, значит? И чем же тебя наш быт не устраивает?

      – Быт – это значит «бытие совместное», – ответил муж, мутными глазами вглядываясь в бутылку, стоящую перед ним. – А у нас что с тобой? Бытие раздельное? Ты по своим делам, я по своим, а жизнь проходит мимо… мимо… Что я хотел сказать-то? А! Ну разве у нас полноценная семья? – вопрошающе протянул он к ней руку.

      «О нет, только не это! – подумала Лариса. – Опять он за свое. Как же меня все это достало, честное пионерское».

      – Ты, кажется, о «Чайке» хотел поговорить? – спросила она.

      – Вот! – торжественно воздел палец к потолку Евгений. – Всегда одно и то же! Ты ни о чем, кроме ресторана, и думать уже не можешь! А о том, как у мужа дела…

      – И как же у тебя дела?

      – …Может, у него проблемы… – не слушая ее, продолжал Котов. – Может, ему помощь требуется… А ты…

      – Котов, у тебя проблемы?

      – Да нет у меня никаких проблем! – взревел Евгений. – Я, может, любви хочу!

      – Не кричи, у меня голова болит.

      – Вот так всегда! Я же для тебя стараюсь, Ларочка, – перешел он на проникновенный тон. – Ты себя совсем угробила с этой работой, с этим хобби твоим дурацким! Ну женское ли это дело – мразь всякую искать, а?

      – Короче, Котов, если ты не про «Чайку», то я спать пойду. Нотаций мне и в школе достаточно прочитали.

      – Да закрою я твою «Чайку»! – треснул по столу кулаком Котов. – И все!

      Лариса пару секунд стояла, раздумывая, как поступить: треснуть ли по столу кулаком или лучше – по глупой мужниной голове? А может, просто уйти? Как ни странно, головная боль начала потихоньку проходить. То ли лекарство подействовало, то ли в предвкушении предстоящей схватки ее голова решила поработать.

      – Котов, песик мой, – обманчиво ласково произнесла Лариса, – ты с дуба упал? Ты что это такое надумал? А?

      – А что? – вызывающе переспросил Котов. – Дома будешь сидеть, а не п-по этим… по студиям всяким шляться!

      – Да мы только за счет «Чайки» и живем! Всего бы этого «быта», который тебя так не устраивает, не было бы! Сидел бы сейчас в хрущевке, а не здесь, вот тогда бы и мог с полным правом жаловаться на отсутствие нормальных условий. Но не здесь!

      – Ну и что? – упрямо набычился Котов, не выпуская из рук бутылку и колотя ею по столу.

      «Сейчас она разобьется, как пресловутая лодка, – подумала Лариса. – А убирать кто будет?»

      – Знаешь,