Утро вечера дрянее (сборник). Светлана Алешина

тебя на минутку?

      Я подняла голову и одарила его непонимающим взглядом.

      – Меня?

      – Ты – Ольга?

      – Ольга, а что? – еще больше удивилась я.

      – Мне…

      – Слушай, Никита, ты к Ольге не приставай, – раздался где-то сбоку высокомерно-задиристый тенор Ежова, – давай, парень, проваливай!

      Никита злобно зыркнул на Ежова, но тут же, стушевавшись, отошел.

      – Что у него к тебе? – небрежно спросил Ежов. Я меланхолично и озадаченно пожала плечами.

      – Не знаю я ни его, ни приславшего его… как ты сказал… Рудика…

      – Да это мой старый друг. Странный тип… – Ежов на минуту задумался. – А кто сейчас не странный? – вызывающе засмеялся он и, не дожидаясь моей ответной реплики, объявил:

      – Сейчас начнется! Ну, девки, ну, злодейки!

      Он слащаво заулыбался.

      – Вы же сказали, что «Вывих» будет выступать, – недоумевала я.

      – И «Вывих» тоже, – сделал лукавую физиономию Ежов.

      – Ты, Дрюня, – со снисходительным пренебрежением произнес Поплавский, – нас совсем что-то запутал.

      Бригитта тоже терялась в догадках. Она бросала беспомощные взгляды то на Ежова, то на Поплавского.

      – Дамы и господа! – хорошо поставленным голосом громко объявил Ежов, поднявшись. – Сейчас перед вами выступят дебютантки, мои подопечные. Группа называется «Пчелки». Три очаровательные девушки исполнят хиты «Летящих», а также мою новую композицию «Быстрая река я», которая посвящена одной моей знакомой, – заулыбался он. – Итак, встречайте – «Пчелки»!

      Хлынули аплодисменты. Кто-то даже засвистел. Задняя стена сцены полыхнула золотыми молниями, синие и желтые огни запрыгали по сцене, по залу стали шарить мощные прожекторы, выхватывая один за другим фрагменты зрительской реакции – живую фреску завороженных или расслабленно-вялых лиц. Зал потрясли первые аккорды очередного попсового «шедевра». На сцену выскочили три девицы. Две брюнетки и одна блондинка. На одной были блестящий лифчик и красные шорты, надетые на черные колготки, на другой – шелковые шальвары с гигантскими разрезами, на третьей – синий в желтых разводах топ и сверкающая серебром мини-юбка. Девушки как сумасшедшие задергались и заголосили. Визгливые голоса резали слух.

      – Отстой! – пренебрежительно махнул рукой Поплавский.

      – Да какого хрена, – взбеленился Ежов, – дай послушать!

      – Слушай, Дрюня, слушай, да не забывай, у кого мотивчик спер, – угрожающе насупился Шурик.

      – Потом, – сделал нетерпеливый жест Ежов, все внимание которого было устремлено на сцену.

      Помнишь, как с тобой гуляли

      Под луною желтой-желтой,

      А когда листвой опали

      Чувства нежные, ушел ты.

      Я тебя ни в чем не виню,

      Я сама такая —

      У меня семь пятниц на дню,

      Быстрая река я, быстрая река я… —

      тянули девушки, лихо пританцовывая.

      – Мне кажется, это новый хит, – горделиво улыбнулся Ежов, когда закончилась музыка и девушки