Таблетки от жадности (сборник). Светлана Алешина

что ее положение безнадежно? – спросила я, чувствуя, как в душе моей зашевелились противные сомнения.

      – Знающие люди говорят, – грустно ответил супруг Надежды.

      – Если не секрет, что это за знающие люди? – не унималась я. – Уж не этот ли мальчик, у которого еще молоко на губах не обсохло, – адвокат?

      – А, Саша – нет! – Юрий грустно улыбнулся. – Тот, кроме Уголовного кодекса да пары инструкций Минюста, о деле еще ничего не знает.

      – А кто тогда вам это сказал? Тот самый человек, к которому шеф-повар Вера Семеновна сегодня ездила рано утром?

      Юрий в изумлении вытаращил на меня глаза.

      – А вы откуда знаете?

      – Иванилов рассказал, – ответила я преспокойно. – И мне бы очень хотелось знать, что это за человек.

      – Понимаете, – поддержал меня Гурьев, – не у милиции, а у нас против шеф-повара появились очень серьезные подозрения. Потому что отравить санитарного врача ей было проще всех.

      Некоторое время супруг Андреевой смотрел на нас испуганно, потом вдруг нахмурился, кивнул и сказал сухо, отчужденно:

      – Ну да, Верочка мне сегодня жаловалась, что вы ее чуть до инфаркта не довели своими подозрениями.

      – Так, значит, вы вместе ходили к тому или той неизвестной, так, что ли?

      – Да, вместе! – неожиданно резко, с вызовом сказал Юрий. – И этот, неизвестный, как вы изволили выразиться, не кто иной, как заместитель прокурора области.

      – Ого! – воскликнул Валерий Гурьев. – И вы с ним лично знакомы?

      – Да, даже дальние родственники!

      – И он вам сказал, чтобы насчет Надежды Андреевой вы не рыпались: с такими уликами, как у нее, можно считать, что она уже прописана в колонии строгого режима?

      Тяжело дыша, муж хозяйки ресторана уставился на нас.

      – Вы, собственно, к чему это все ведете? – спросил он наконец.

      – Довольно темная это история, вот что, – философски заметил Гурьев. – И создается такое впечатление, что, если Андрееву упрячут за решетку, ее родственников и знакомых очень даже это устроит. Хотя им и жалко ее до чертиков, конечно, тоже.

      – Вы бы шли по-хорошему отсюда, а? – вдруг изрек муж Надежды Алексеевны. Я от этих слов буквально вся похолодела, но наш криминальный репортер, казалось, ничуть не удивился.

      – Верно, – сказал он. – Пошли отсюда, Ирина, ничего интересного все равно нам здесь больше не скажут.

      Мы снова оказались на улице, потащились к остановке, чтобы ехать обратно в центр города. Тем временем сумерки сгустились настолько, что приходилось внимательно смотреть себе под ноги, чтобы поминутно не спотыкаться на ухабистом тротуаре городской окраины. Я подумала, что, пожалуй, следует отругать Валерия за то, что он испортил нам отношения с мужем Надежды Андреевой, и теперь не только за новыми фамилиями работников ресторана, с элементарнейшим вопросом к нему не сунешься. Но не было настроения говорить об этом, дикая усталость после суматошного дня давила, сковывала язык. Однако Валерий чувствовал себя иначе.

      – Ничего,