Ставка на темного зверя (сборник). Светлана Алешина

неизвестный мне человек. – Эта «Стройреставрация» – обыкновенная экономическая дыра. Недаром Иван Николаевич столько раз отвергал их предложения!

      Я громко стукнула входной дверью, чтобы не подумали, что подслушиваю. Здесь тоже говорят о «Стройреставрации»! Значит, Цыплаков не соврал. Эта фирма не раз обращалась к Крынину!

      На стук вышел мужчина лет сорока, со смуглым и довольно приятным лицом. Он провел меня в комнату.

      – Здравствуйте, – вскочил Дима, – знакомьтесь, – он показал на хозяина дома, – это наш экономист, Никита Алексеевич Норкин. А это та самая Ирина Лебедева, телеведущая.

      – Ее представлять не нужно, – усмехнулся Никита Алексеевич, – я ее хорошо знаю.

      – Вот и ладненько! – Дима потер руки. – Надо идти, Никита Алексеевич, позже с вами поговорим.

      Когда мы вышли на улицу, Федосеев наклонился ко мне и тихо спросил:

      – Как ваше расследование, что новенького?

      – Ничего особенного не нашли. Кстати, хотела у вас узнать: где живет та женщина, которая обнаружила тело Крынина?

      – А зачем вам она? Ничего интересного Даша не знает, я сам ее расспрашивал.

      – Проводите меня к ней, пожалуйста, – настояла я.

      Дима нехотя согласился и повел меня на дальнюю околицу поселка. Поселок был разбросан довольно хаотично, среди лесистых холмов, поэтому некоторые участки дороги мы проходили среди густых зарослей. Я с удивлением отметила, что Гурьево гораздо больше, чем я думала.

      – Вот ее дом, – Дима показал на избу с голубой крышей, – зовут женщину Даша. Обратно дорогу найдете?

      Заверив его, что не заблужусь, я смело постучалась в дверь. Открыла мне молодая женщина, может быть, чуть постарше меня. Она сразу поняла, что от нее требуется, и охотно начала рассказывать:

      – Иду я по лесу, возле Карюхиного пруда, грибы собираю. Сейчас их там полно. Так вот, вышла на полянку, думаю, опят нарежу. И правда: на пеньках их тьма-тьмущая. Увлеклась я, полный туесок накидала. Тут слышу: какой-то звук странный в кустах.

      – Что за звук? – насторожилась я.

      – Вроде хрип или сипенье. Я перепугалась страшно, хотела убежать. Потом думаю: интересно поглядеть, что там такое. Вроде зверей страшных давно у нас нет. Раздвинула кусты, а там! – девушка закрыла глаза. – Никогда не забуду!

      – Что же там? – нетерпеливо спросила я.

      – А вы никому не скажете? Никто не знает об этом.

      – Клянусь!

      – Там лежал Иван Николаевич, несчастный. Он еще живой был.

      – Как? – поразилась я. – Почему вы об этом не рассказывали?

      – Страшно мне стало: а вдруг и меня того? Ну вот, лежит он, весь в крови, страсть как искусан. На губах пена, а горло порвано. Я подбегаю к Ивану Николаевичу, спрашиваю: «Кто вас так, Иван Николаевич?» По-моему, он хотел назвать имя убийцы, да не смог – хрипел только. А потом глаза закатил, помер. Тогда я побежала звать на помощь.

      Поразительное хладнокровие – вместо того чтобы закричать в ужасе от увиденного, Даша пытается