Зазеркалье. Александр Архипов

Да-да, именно с яростью, какой никогда у него не видел и что, в принципе, ему не свойственно. Такая картина полностью меня лишила сил и ума. Никогда такого не видел.

      – Может он отравился?

      – Глупости, Чарльз! – отсек Уэверли. – Кто его станет травить, даже маленькой чашки не было в кабинете. Те слуги? Вряд ли. Они слишком ограничены в таких познаниях.

      2. Откровение Уэверли

      Он заперся в кабинете Вернона, прячась от людей. Юноша продолжил листать рукописи покойного. Вчитываясь в содержание, юноша понимал, что за ними кроется большее, способное выйти за рамки разумного и вовлечь в хмель фантазий автора. Чарльз гневался, когда отрывался от романов. Он напоминал себе, что бесполезно уходить в прошлое. Отец мертв, он остался один на один с подозрительными людьми в поместье. Чарльз хотел их выгнать, но боялся потерять из виду, думая, что они косвенно повлияли на трагическое событие.

      Углубляясь в черновики, сын великого писателя проливал слезы и жалел, что не принимал главного участия в его творчестве. Он почувствовал себя виноватым, вспоминая расставание с покойным отцом.

      Вернон Нортон слыл нелюдимым одиночкой, подпускавший к себе людей близкого круга. Вернон отдалялся от людей и впадал в полусон, когда брался за перо. Он желал той жизни, которая написана им, где живет истина, благородство. Однако только немногие разделили радость увлечения Рона.

      Родные наблюдали за странностями Вернона: во время работы над первой книги он общался со своими героями, подписывался их именами и умело вживался в их характер, затем актерские привычки вжились в новое русло писателя.

      Когда он писал о благородном и храбром мушкетере Жаке Барбье, то готов был поколотить любого негодяя, но сам Вернон никогда не поднимал руку на людей и порицал любое насилие. Работая над повестью о Данте, писатель превратился в угрюмого и замкнутого человека. Живое и доброе лицо превратилось в холодную маску.

      И так продолжалось до конца жизни. Чарльз не терпел неудобства от отца, он жил с ним и радовался жизни.

      Странно, что писатель не оставил за ни одного дневника. Ни одной странички не нашлось в ящике о личной жизни Вернона Нортона.

      От недосыпа и волнений юноше слышались тихие голоса в помещении. Чарльз вскочил со стула, выглядывал в окна, запер дверь и уселся в кресле. Злоба не отступала. Чарльз не принимал реалии и принимал происходящее за сон. До раннего утра Чарльз спорил с собой, пока не уснул.

      – Мистер Нортон, – настойчиво стучал в дверь Грив, – вас хочет видеть доктор Уэверли.

      Юноша обрадовался встрече, разговоры с другом отца поддержат пошатнувшийся рассудок.

      Уэверли выглядел подтянутым и бодрым. Однако глаза не сокрыли печали, испускавшие навстречу темные ореолы. – Доброе утро, мой мальчик! Весь помятый и сонный, плохо спал? – прошептал Уэверли, остерегаясь слуг

      – Да, но сейчас не об этом, что вас побеспокоило? Я вижу, вы не в себе.

      – Вчерашний разговор… Вчерашний разговор натолкнул