Не гони лошадей. Светлана Алешина

Девушка поежилась. – Хотите выпить? У меня коньяк есть.

      – Нет, спасибо. Элина, вы можете говорить? – спросила я, усаживаясь на свое место.

      Она махнула рукой, мол, спрашивайте.

      – Скажите, профессору никто не угрожал в последнее время? Телефонные звонки, записки?..

      – Мы с Карташевым не афишировали свои отношения, о том, что он живет здесь, почти никто не знал. Если бы в деканате узнали, что мы вместе… Студентка и преподаватель… сами понимаете, я даже со всеми подружками перессорилась, в гости ведь никого не позовешь – разболтают.

      – А как же жена Карташева?

      – Жена? – Элина презрительно фыркнула. – Он ей деньги за молчание платил, алименты. Она ведь не работает, а денег его ей хватало на нормальную жизнь…

      Надо же, все-таки профессора стали получать больше, если их жалованья хватает на два дома. Элиночка гамбургерами и одной жареной картошкой питаться не будет, коньячок вон дорогущий пьет… Не каждый себе такой позволит.

      – Элина, а из-за вас, ну там ревнивый бывший друг…

      Элина подняла на меня глаза, полные слез:

      – Нет, он мой первый и единственный мужчина.

      Так дело не пойдет, либо она скрывает, либо ничего не знает.

      – Элина, а чем в последнее время занимался Антон Павлович?

      – Все на столе, я в его бумагах не рылась…

      – К вам из милиции еще не приходили? – попыталась я направить разговор в другое русло.

      Элина вздрогнула:

      – Зачем?

      – Ну вы же… жили с ним последнее время. Они зададут вам вопросы, захотят посмотреть бумаги Антона Павловича. Вы не сможете скрывать, что были близки.

      – Мне теперь все равно. Я из-за Антона только на занятия ходила, он считал, что я должна доучиться. Говорил, что у профессора молодая жена обязательно должна быть с высшим образованием, не только красавица, но и умница… Господи, сколько времени потрачено зря. Как я буду жить без него… Нет…

      Элина забилась в истерике, я с трудом успокоила ее, напоив валерьянкой. В аптечке нашлись таблетки снотворного, и я дала ей одну. Все остальные убрала от греха подальше, мне было жаль девчонку. Потеряла любимого, единственного родного человека.

      Я уложила девушку на маленький диванчик, стоявший в кабинете, укрыла пушистым пледом.

      – Посидите, пожалуйста, со мной, пока я не засну. А потом уйдете, у меня замок захлопывается.

      Я кивнула и присела возле нее, гладя по руке. Через десять минут девушка заснула.

      Я собралась уходить, но любопытство взяло верх. Меня как магнитом тянуло к столу профессора, и я на цыпочках подошла, уговаривая себя, что взгляну одним глазом.

      Среди бумаг я заметила два каталога с известных во всем мире аукционов. Шикарные издания на английском языке, с цветными иллюстрациями. В середине одного каталога лежал лист плотной бумаги. Я машинально раскрыла книгу в этом месте. Художник, картина, примерная стоимость… Одна фамилия была подчеркнута красными чернилами, напротив суммы стоял вопрос. Интересно, что привлекло внимание