Моя опасная леди (сборник). Светлана Алешина

огульно причисленные к мистическим, на самом деле совершенно естественны и вполне поддаются научному объяснению.

      – Ну да, ну да, – встрял Павлик. – Биоэнергетика, экстрасенсорика… Слышали мы все это.

      Я неодобрительно покосилась на него, но Анна ничуть не обиделась.

      – Понимаю ваше пренебрежительное отношение к подобным вещам. В последнее время вокруг столько информации на эту тему, большая часть которой является заведомой чушью. И совсем непросто выловить крупицы чего-либо по-настоящему ценного. К тому же все газеты пестрят объявлениями так называемых народных целителей, которые за пару сотен и часов берутся излечить вас от любых недугов и перенаправить жизнь в самое благое русло. – Женщина презрительно усмехнулась. – Бессовестные шарлатаны, обирающие доверчивых простаков, или чернушники!

      – А вы себя к таковым, разумеется, не причисляете? – не удержалась я от довольно ехидного вопроса.

      – Нет, не причисляю и берусь вам легко доказать, почему. Во-первых, я не зарабатываю на помощи людям деньги.

      – А почему? – слегка растерявшись, брякнула я.

      – Потому что этого просто нельзя делать. Вспомните, слышал ли хоть кто-нибудь из вас, что реально существующие старушки, действительно помогающие людям, озаботились вывесить у входа прейскурант на свои услуги? Они никогда не берут денег, только продукты или вещи, которые им предлагают от чистого сердца, и живут далеко не богато. А все потому, что эти бабушки прекрасно знают, что можно делать, а что нельзя.

      Мы все несколько смущенно молчали, пока Анна обводила нас пристальным взглядом. Ведь в самом деле, о добрых бабульках все мы были наслышаны и знали, что дело обстоит именно так, как нам только что сказала Анна.

      – Во-вторых, – продолжала она, – я никогда не стану вредить людям, даже если мне убедительно докажут, что они этого заслужили.

      – То есть порчу, сглаз, проклятье вы насылать не станете? – уточнила я.

      – Никогда. Более того, не стану делать и приворот, хотя прекрасно умею, так как приворот – зло гораздо худшее, чем все остальное.

      – Разве? – Я снова удивилась, заодно подумав, как бы я стала себя вести, если бы мой Владимир вдруг увлекся какой-нибудь другой женщиной. Кто знает, может, мне этот самый приворот показался бы вполне приемлемым.

      – Привнесенное извне вмешательство в чувственную сферу является самым грубым и жестоким насилием над человеком, – назидательно проговорила Анна. – Представьте себе, что одним прекрасным утром вы просыпаетесь с мыслями о каком-то другом человеке вместо горячо любимого мужа. Ваше существо мучительно раздваивается, вы ничего не можете понять, впадаете в депрессию, в семье начинаются скандалы, дело доходит до развода… Затем вы сходитесь с тем самым другим человеком, но ни покоя, ни счастья не обретаете, так как, кроме насильно навязанной тяги к нему, никаких других чувств не испытываете. Ему тоже не светит счастье, так как подобным обладанием может удовлетвориться