Ушел в сторону моря. Алексей Ростовцев

Петрович, возникла необходимость вернуться к этой истории.

      – Мне нечего добавить к моим старым показаниям. Все они, очевидно, хранятся в каком-то деле. Вы их легко найдете.

      – Речь идет не о даче новых показаний, а о вашем личном участии в новом расследовании.

      – Кому это понадобилось?

      – России.

      – Какой России? Той России, которой я присягал на верность и служил, как умел, больше нет. А нынешней власти я служить не желаю.

      – Странно. Вы ведь новый русский, а стало быть, новая власть – ваша власть.

      – Сергей Николаевич, разрешите мне ничем не мотивировать мой отказ. А, впрочем…

      Тут Климович поднялся и подошел к окну.

      – Вы видите этот лес? Двадцать шесть гектаров отличного леса, огороженного железным забором?

      – Конечно вижу.

      – И полосатую антенну тоже?

      – И антенну тоже.

      – А что это за антенна, знаете?

      – Насколько мне известно, здесь, на Ходынке, в начале первой мировой войны была построена для связи с союзниками мощная военная радиостанция. Впоследствии она использовалась Красной Армией. Что было дальше, не знаю.

      – А теперь тут так называемое хозяйство Ливитина. Редакции у них в центре города. Там работают сотни, а может быть, тысячи служащих. Кто им платит, черт знает. В этом лесу их передатчики. Они вещают круглые сутки. Каждая станция имеет в своем названии слова «Россия» или «Москва». Это единственное, что в них есть от России и Москвы. Они выплескивают в мир немного рекламы. Все остальное – чужая музыка, от которой либо сексуальные, либо рвотные позывы, и зловонная, гнусная, гаденькая антирусская ложь. Цель этих станций – растлить душу России. А теперь скажите, какое подлинно национальное патриотическое правительство позволило бы у себя дома что-либо подобное? Вам нечего возразить, Сергей Николаевич!

      Тучков усмехнулся.

      – Вы говорите языком Худобина.

      – Мы с Иваном мыслим одинаково. А потому давайте выпьем за упокой душ невинно убиенных и поставим на этом деле точку.

      Климович снова наполнил рюмки.

      – Сегодня ровно десять лет, как это случилось.

      Они выпили не чокаясь. Тучков встал и протянул Климовичу обойму, вынутую из его пистолета.

      – Ну что ж, Евгений Петрович, очень жаль, что вы отказываетесь помочь нам. Мы отводили вам ключевую роль в нашей операции.

      – Операции? А какой навар, если не секрет, получила бы Россия в случае успеха вашего предприятия?

      – Деньги. Огромные деньги!

      Климович расхохотался.

      – Деньги?! Да их разворуют, прежде чем Россия узнает, что стала богатой!

      – Это долговременная акция. Когда она завершится, придет конец смутному времени.

      – Знаете что, – сказал Климович, – только при одном условии я согласился бы помочь вам: если бы вы дали мне шанс доказать, что не я сбил этот проклятый летучий гроб.

      – Но именно о таком шансе и идет речь!

      – Вот как! Давайте сядем! И, вообще, нам надо бы перейти на ты. Мы ведь почти одногодки. Сколько тебе?

      – Тридцать