Грот Дайомы. Майкл Мэнсон

разве что оплавленные камни или раковины со сгнившим содержимым. Так и торчал бесплодный островок посреди Западного океана, никому не нужный и всеми позабытый.

      Но пришла Владычица Снов, и все переменилось. Грубый серый песок из перемолотой волнами гальки превратился в тончайшую золотую пыль, уже не коловшую, а нежившую босые ступни; прибрежные скалы, серые и унылые, заиграли оттенками коричневого и красного, желтого и карминного, украсились гротами и пещерами, а формой своей вдруг стали напоминать то донжон аквилонского замка, то стройный туранский минарет, то купол вендийского или кхитайского храма, то шпили и причудливые кровли дворцов Офира. Между скал и камней зажурчали ручьи и речки, зазвенели водопадами, потекли, заструились: одни – в прогретые солнцем озера, другие – в океан; по берегам их встал лес из деревьев тысячи пород, на просторных полянах распустились цветы, древесные стволы оплели лианы с огромными палевыми и лиловыми бутонами, у корней же лесных исполинов выросли травы и папоротники с ажурными листьями, бархатно-зеленые мхи, кустарник и бамбук. Появились тут и фруктовые рощи: развесистые яблони, сливы и вишни, цветущие круглый год, угловатые фиговые деревья и многие другие, чьи ветви гнулись под грузом золотистых апельсинов и абрикосов, румяных персиков, ароматных груш. На склонах холмов вырос виноград, в низинах – орешник и ягодные кусты, за песчаными пляжами поднялись пальмы, а чуть дальше от берега – маслины и оливковые деревья, благородный лавр, душистая магнолия и зеленые свечи кипарисов. Все, все переменилось на острове, и лишь коралловые рифы по-прежнему торчали из воды у его берегов, не то охраняя их, не то украшая; они были твердыми, несокрушимыми и прекрасными – белые, в кружеве белой пены набегающих волн.

      Прекрасен был новосотворенный остров, и светлые божества, заметив это, подарили сей осколок земли Владычице. Воистину, она была достойна такого подарка, ибо являлась почти богиней – если не совсем богиней, то уж возлюбленной богов или, по крайней мере, одного бога, светлого Ормазда. И хотя божественная страсть давно иссякла, Ормазд хотел вознаградить красивейшую из женщин, удостоившихся его внимания. И был Владычице дарован остров – так же, как ранее была дарована ей магическая Сила и власть над Снами.

      Да, прекрасным выглядел ее остров в зеленом и золотом убранстве; не хватало лишь на нем живых тварей, способных изгнать лесную тишину рыком и писком, птичьими трелями и гулом пчелиного улья, топотом копыт и мягким шорохом лап. Однако многое было во власти Владычицы; и хоть не могла она, подобно богам, творить новое, но то, что узрели ее прекрасные глаза один раз, запоминала навсегда. Таково свойство снов: в них возвращаются к людям увиденные некогда картины и лица. Владычице же подвластно было сделать эти дремотные видения реальностью, обратив камень и пески в живых существ – в тех, что обитают на Великом Туранском материке и на континентах Запада и Юга, неведомых жителям хайборийских стран. Повелела она – и зажужжали над цветами пчелы, запорхали