Слепой. Защитнику свободной России. Андрей Воронин

узнать у местных, но никто не знает. Говорят, некий бизнесмен.

      – Понял, Глеб, сделаем.

      – Хорошо.

      – Еще что-нибудь надо?

      Сиверов отрицательно покачал головой. Немного помолчав, полковник спросил:

      – Ну как тебе, Глеб, Суздаль? Понравился?

      – Подумываю здесь поселиться. А если серьезно, очаровательный город. Уподобляясь Пушкину, можно сказать о Суздале: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». В этом городе меня преследует странное чувство, будто я жил в Суздале и сто, и двести лет назад. А может, я на самом деле бессмертный? – Глеб улыбнулся, и в его глазах блеснула грусть.

      – После того как я прочитал твое досье, охотно соглашусь. Не знаю насчет бессмертия, но то, что тебя кто-то невидимый нам оберегает – это факт.

      – Раз оберегает, значит, у него на меня какие-то виды, я должен достичь какой-то цели. Но какой? И как насчет заповеди: «Не убей»? Ее я точно нарушал, – Сиверов тяжело вздохнул. – Уж и сам не знаю, сколько раз. А вот видите, бережет меня Бог. Даже в тех случаях, когда, казалось бы, смерть – лучшее избавление.

      – Что-то тебя, Глеб, потянуло на философские рассуждения.

      – А я и есть философ, только с оружием в руках. И так всю жизнь. А вот покой и размеренная, неторопливая жизнь Суздаля меня лечат. И еще вид этих неповторимых церквей и монастырей. Здесь мне хорошо, полковник. Быть может, в первый раз.

      – Но ты, конечно же, не будешь сидеть здесь сложа руки? – пристально взглянул на Глеба Веремеев.

      – А было бы неплохо, Павел Анатольевич. Да вы не беспокойтесь, свое дело я знаю.

      – Глеб, генерал Потапчук на тебя сильно рассчитывает. Он высоко тебя ценит, говорит, что ты лучший из профессионалов, с которыми ему приходилось работать.

      – Что ж, спасибо на добром слове, полковник. Профессионалу пора.

      – Тогда до связи, Глеб. Удачи тебе.

      – Вам тоже, Павел Анатольевич.

      Сиверов вышел из «вольво» и, поправив на переносице солнцезащитные очки, направился к своей машине.

      Вечером Глеб подъехал к кирпичному двухэтажному дому. Поставив «БМВ» во дворе возле куста сирени, он поднялся на второй этаж и позвонил в квартиру Лаврентьевой. За дверью послышались быстрые шаги, и на пороге появилась Оксана. На ней были короткие джинсовые шорты и яркая майка.

      – Проходи, Федор, я тебя ждала, – пригласила женщина.

      – Кажется, я не опоздал, – войдя в прихожую, сказал Глеб.

      – Наверное, нет. Просто это я долго ждала, – понизила голос Лаврентьева.

      Они прошли в гостиную. Посреди стоял накрытый стол: домашние котлеты, салаты и бутылка водки. Комната была обставлена дорогой импортной мебелью. «Видимо, покойный муж Оксаны неплохо зарабатывал», – подумал Сиверов.

      – Да ты присаживайся, в ногах правды нет, – кивнула на кожаный диван хозяйка.

      – Думаю, что правды вообще нет нигде на земле, – взглянув на женщину, произнес Глеб.

      – А ты, оказывается, фаталист, Федор.

      – Скорее прожженный реалист. А зачем ты накрыла стол?

      – Потому