Хозяин химер. Людмила Горбенко

бедрами, вплыла внутрь.

      Нежнейшие шелковые шаровары обвивали ее ножки мягкими складками, украшенные драгоценностями ремешки босоножек подчеркивали изящество щиколоток, ажурный золотой пояс, оставляющий обнаженным пупок, позванивал при каждом движении маленькими колокольчиками, чашечки лифа были пошиты так ловко, что не скрывали, а скорее выставляли напоказ свое соблазнительное содержимое. Единственной деталью, предназначения которой я не понял, была тонкая серебристая сеть с крупными ячейками, спускающаяся от головы прелестницы к ее ногам.

      – Привет, Жаки! – выпалила наша напарница, довольно крутанувшись на каблуке под звон колокольчиков.

      – Ты красотка, Эн, – вынужден был признать я.– А сетка зачем? Национальное женское аброузское приспособление для ловли скатов на досуге?

      – Какая ловля скатов? Это паранджа! – доложила Вторая, с интересом разглядывая толстяка.

      – Серьезно? – удивился я.– Оказывается, я еще менее силен в моде, чем думал раньше. Разве паранджа предназначена не для того, чтобы прятать под собой от похотливых самцов женскую красоту?

      – Классическая паранджа, – четко доложила Вторая, – есть сетчатая конструкция, длиной от макушки до щиколоток с прорезью для глаз. Размер ячеек не регламентирован, я лично проверила в архиве. Пусть тот, кто найдет в данном экземпляре паранджи несоответствие нормам Аброузии, первым бросит в меня камень.

      – Э-э-э… А прорезь для глаз? – сглатывая слюну, спросил Третий.

      – Мой костюм даже строже, чем приписывают традиции, – скромно ковыряя босым пальцем ноги пол, заявила Вторая.– Чтобы не нервировать похотливых самцов своими прекрасными девическими глазами, я отказалась от прорези. Что застыли? Так мы летим или не летим?

      – Летим, – с трудом отводя глаза от заманчивого зрелища, сказал я.

      Сзади шумно вздохнул толстяк и раздался треск все-таки порвавшегося на могучей груди балахона.

      Полураздавленная энергия «си» вырвалась на волю.

      Каперия. Пригород Крабса

      Весна, как это часто бывает в приморье, нагрянула внезапно.

      Этрюна, лениво стекающая с гор и представляющая собой практически весь год хилый ручеек, вдруг вспомнила о том, что она река, и угрожающе разлилась, наполнившись талой водой. Зимний лес очнулся от спячки и вновь обрел звуки. Окружающие луга зазеленели первой робкой травой, радуя домашнюю скотину долгожданным угощением. У деревенских жителей появился шанс найти то, что выскользнуло из рук за долгую зиму и бесследно пропало в снегу. А так как находки с завидным постоянством попадались под ноги вовсе не тому, кто посеял вещицу, предпочитая посторонних счастливцев, народная каперийская мудрость придерживалась в данном вопросе принципа «кто первый нашел, тот и хозяин».

      Тропа чавкала при каждом шаге.

      В очередной раз вытащив ногу из грязи, юноша с узлом за плечами наклонился и выудил из-под подметки нечто, подмигнувшее ему на солнце блестящим боком. Монетка? Увы,