Четыре подковы белого мерина. Наталья Труш

Во-вторых, машина – это ведь не моделька размером 1:32 или 1:16. Это средство повышенной опасности. Ну, в общем, об этом даже глупо говорить пацану шестнадцатилетнему. Это элементарно, Ватсон!

      Но вот получалось, что не совсем элементарно. Видимо, надо было вроде бы понимающему взрослому парню разъяснять простейшее. Глебу было очень досадно понимать, что в Димке, как в бочке меда, есть ложка дегтя. И списывать все на возраст подростковый уже не хотелось.

      – Да я и не хвастаюсь. – Димка почувствовал настроение Глеба. Ему стало стыдно. Глеб ведь был ему другом, и меньше всего Димка хотел бы потерять такого друга. – Я ведь просто признался…

      – Нет, Димыч, ты не признался. У тебя как бравада прозвучало. А чем тут бравировать-то? И дело не в том, что ты бы грохнул ладушку, а в том, что дел мог бы наворотить таких, что потом не исправить…

      Ох как стыдно было Димке! Лучше б Глеб обматерил его в сто этажей. Было бы проще. А когда он вот так, то выслушивать очень стыдно. У Димки даже уши заполыхали огнем.

      – Больше не буду, – буркнул он и искоса взглянул на Глеба. – Извини…

      Но Глеб не умел ругаться.

      – Извинить нетрудно. Куда труднее после всего этого верить…

      Он помолчал немного. Димка от этого молчания маялся и проклинал тот день, когда взял без спроса жигуленок Глеба, и еще больше – день сегодняшний, когда так легко вылепил ему свою тайну. А теперь вот сиди и переживай и красней, как идиот. Спасибо Глебу – вздохнул и сказал просто:

      – Ну ладно, Димыч, мир!

      – Мир! – Димка от радости чуть не захлебнулся. Какое счастье, когда есть мир с таким мужиком, как Глеб!

      Стрелецкий вдавил в пол педаль газа. Зря ворчал на парня: если честно, он и сам любил погонять, да еще по хорошей дороге, с ветерком. И было дело, сам у деда как-то угнал его «инвалидку» и гонял как сумасшедший по школьному стадиону. Так что ругать за это пацана было даже как-то совестно.

      Димка в сиденье вжался, чуть не захлебнулся от встречного ветра, влетевшего в окно. Хотелось визжать от счастья или петь.

      Шины шуршали по влажному асфальту, наматывая на резину метр за метром. Шоссе петляло то влево, то вправо, выписывая зигзаги. Машина Глеба аккуратно вписывалась в повороты с шуршаньем: шух-шух, ших-ших.

      Скорость нарастала. Нарастала со страшной силой. И в какой-то момент Димке стало страшно. Он вопросительно посмотрел на Глеба. Тот был спокоен. Он всегда был удивительно спокоен за рулем. И даже когда машину резко понесло влево, на встречку, он был спокоен, только губу закусил сильно, до крови. И казалось, руками хотел удержать уносящийся в небытие непослушный автомобиль.

      Димка не сразу понял, что машина не слушается хозяина. Секунда – на осознание опасности. В голове мгновенно пронеслось: вот сейчас «Лада» стукнется в бордюр, вылетит на обочину за встречку, а дальше – болото. Оно не глубокое, не трясина, просто местность такая, водяная, хлипкая. И деревьев нет больших, только кустарник и тощенькие березки, не представляющие опасности. Они просто увязнут слегка по брюхо – не больше! Придется вытаскивать жигуля!

      Сколько