Стрелок. Михаил Михеев

не верил, считая ее организацией, без всякого на то основания присвоившей себе право говорить с людьми от имени высшего существа, а вот в Бога верил. В общем, в церковь не ходил – чего он там не видел? Толсторожих святош? Да ну их, кому они нужны, если честно… Хотя, конечно, среди них встречаются по-настоящему верующие и пытающиеся помогать страждущим люди, но общей картины это не меняет – остальные как освящали «мерседесы» и бордели, так и дальше будут на этом легкую монету сшибать. Получающая же свой процент церковная верхушка зажралась вконец, а это всегда ведет к краху. Кроме того, Александр не был уверен, что Богу так уж нужны человеческие молитвы. Мы ведь не обращаем внимания на муравьев. И потом, сотрудничество всегда должно быть взаимовыгодным. Если бы Бога впрямь интересовало, как живет каждый отдельно взятый человек, Он бы тогда помог…

      Александр поморщился, отгоняя нахлынувшие вдруг воспоминания. Ну да, он не всегда был стрелком. Когда-то в сопливом детстве, как все, жил в стране под названием СССР и вполне этим довольствовался. Конечно, не все и не у всех было, некоторые были чуть равнее, чем другие, но все же жили неплохо. Во всяком случае, о куске хлеба задумываться не приходилось. Потом грянул ГКЧП – и все, понеслась моча по трубам, выплеснувшись в виде демократии, ваучеров и новых русских.

      Наверное, Александр бы как-нибудь приспособился ко всему этому. Другие же приспособились – и ничего, вполне нормальные обыватели выросли. Кто выжил, разумеется. Но получилось так, что у него на руках оказались больная мать и спившийся от безнадеги отец. Матери требовались деньги на лечение – даже лекарства из аптеки их семье оказались не по карману, а ей требовалась операция. В Германии, Израиле, еще где-то, только не в России. Здесь таких просто не делали, да и уровень медицины, и без того далеко не блестящий, падал на глазах.

      Увы, он, четырнадцатилетний мальчишка, просидел весь день на приеме у депутата только лишь для того, чтобы увидеть лощеного и вальяжного дядьку с золотым перстнем на пальце и услышать, что фондов нет и не будет. «Вы, молодой человек, сами видите, что на дворе творится, молодые демократические силы бьются с тоталитарным наследием». Он тогда ушел, но запомнил все. И еще ему хватило ума кивать, стиснув зубы, и ничего не говорить в ответ. А на следующий день из тира, в котором он занимался, подающий надежды спортсмен-юниор по имени Александр позаимствовал мелкокалиберную винтовку – уже тогда не промахивался.

      В те годы, на заре лихих девяностых, стрельба еще не слишком распространилась. В основном заниматься предосудительными делами вроде мелкого рэкета и крышевания рынков шли крепкие ребята, часто бывшие спортсмены, умеющие работать кулаками. Борцы, боксеры, доморощенные каратисты, бывшие десантники и прочие, насмотревшиеся американских и гонконгских боевиков крутые парни местечкового разлива с накачанными при помощи стероидов мускулами. Даже песню про них сложили «Мы бывшие спортсмены, а ныне рэкетмены». Стрелков было мало, да и использовать