История болезни. Сергей Дубянский

Аня сидела в углу, даже не сменив платье на будничные джинсы, и говорила так серьезно, что мать, мывшая посуду, удивленно обернулась. Она не поняла, к чему это напоминание, если только что разошлись гости, праздновавшие день рождения.

      – Я знаю, милая, – тем не менее, мать улыбнулась, – тебе даже больше – шестнадцать лет и девять часов.

      – Мам, а помнишь, что ты обещала?

      – Анют, – мать выключила воду и вытерев руки, погладила девочку по голове, – конечно, помню. Но сейчас у меня очень много работы, и мы не можем поехать на море. Давай, отложим до августа – как раз «бархатный» сезон…

      – Я не об этом, – Аня подняла голову, – ты обещала, когда я вырасту, рассказать об отце. Кто он? Куда делся?

      – Честно говоря, я думала, ты забыла, – мать вздохнула.

      – Я не забыла.

      – Скажи, зачем тебе это? – мать присела рядом, – его ведь никогда не было в твоей жизни.

      – Ты не поняла, мам, – Аня улыбнулась, – я не собираюсь его искать, но у меня ведь скоро тоже появятся мальчики. Я ж не очень страшная, правда?

      – Господи, что за глупости! – мать прижала дочку к себе, – ты, конечно, не фотомодель, но очень даже…

      – Мамочка, сама знаю, что лучше всех! – Аня засмеялась, причем, не вымучено, а абсолютно искренне, потому что не так давно пришла к выводу – красивым жить сложно; вокруг них всегда полно поклонников, а чем шире выбор, тем проще ошибиться. У обычных же девчонок бывает всего два-три пацана, которым они действительно нравится, – мам, я просто не хочу повторить твоих ошибок, а они запросто могут случиться – мы ведь с тобой похожи, правда?

      – Правда, – мать отвернулась, задумчиво глядя в темный закуток под раковиной, и Аня не торопила ее – она уже знала, что мать сдержит слово.

      – Твой отец был прекрасным неудачником, – вздохнув, наконец произнесла она.

      – А чем он прекрасен, и в чем неудачник?

      – Прекрасен… ну, мне так казалось. А неудачник… он же возомнил себя великим писателем; эдаким непризнанным гением, которого смогут оценить только потомки. Поэтому жили мы на одну мою зарплату библиотекаря. Сама понимаешь, каково это, но чисто по-человечески с ним было хорошо. Потом я забеременела, а он продолжал писать. Я «пилила» его, что надо идти работать, иначе нас выгонят из квартиры за долги… в общем, не выдержал он – запил. Я ушла, а он, как потом рассказывали, спился окончательно, так ничего и не издав. Не знаю, возможно, если б я его поддержала, в конце концов он бы стал богатым и знаменитым…

      – Мам, ты жалеешь об этом? – Аня прижалась к ней.

      – О чем? – мать искренне удивилась, – о том, что русская литература потеряла классика? Знаешь, это не мои проблемы. Свою задачу я выполнила – родила тебя, вырастила. Разве не в том предназначение женщин?

      – Ну да, их дело рожать детей, – уверенно повторила Аня прописную истину, которая, как и все прописные истины, очень хороша умозрительно, но имеет массу противоречий с реальной жизнью. Хотя тогда у нее еще не было собственного опыта реальной жизни.

      – Больше замуж меня никто не звал… –