Психологическая война. Теория и практика обработки массового сознания. Пол Лайнбарджер

мира во вражеском лагере, если таковые имеются. Ни одна из великих держав, участвовавших во Второй мировой войне, не давала никому точных обещаний, как будут проходить границы государств после нее. Они отделывались лишь общими фразами, помня, что конкретное обещание обрадует одну сторону, но возмутит другую; более того, не получив никаких обещаний, эти стороны будут только сильнее сражаться. Если бы французы не знали, что получат после войны Эльзас, то они воевали бы гораздо активнее, но, если бы им пообещали Эльзас, они стали бы считать, что дело улажено, и начали бы просить отдать им что-нибудь еще. А тем временем другие страны, тоже зарившиеся на Эльзас, огорчились бы или потеряли интерес к делу. Поэтому вопрос о послевоенных границах был очень выгоден для пропаганды.

      Президент Рузвельт, стремясь вывести США в мировые державы, пообещал Китаю Маньчжурию, корейцам – Корею, в свое время, а французам – сохранение Французской колониальной империи. Более никаких конкретных обещаний он не давал. Англичане в годы Первой мировой войны пообещали Палестину одновременно арабам и евреям (что только ухудшило и без того непростую ситуацию) и в результате породили кризис, который не удалось разрешить и много лет спустя.

Определение врага

      Другая, тоже очень важная связь пропаганды с политикой проявляется в определении природы врага. В ходе боевых действий очень легко (большую часть времени) сказать, кто твой враг. Это человек в чужой форме, говорящий на другом языке, имеющий другой цвет кожи и своеобразные особенности психики. В психологической войне определить, кто твой враг, не так просто. Опытный пропагандист попытается убедить вражеских солдат, что его враг – не они, а кто-нибудь другой – король, фюрер, элитные войска, капиталисты. Он создает такие ситуации, в которых можно сказать: «Мы воюем не с вами». (Но после сильных бомбежек или минометных обстрелов такое лучше не говорить.) Мы воюем с тем-то и тем-то, которые вас обманули. Самой эффективной оказалась в этом плане советская пропаганда в годы Второй мировой войны. Еще до конца войны она создала целую галерею реакционных немецких генералов, выступающих на стороне русских, и внушила немцам, что дилетант Гитлер погубил прекрасную немецкую армию в ходе непрофессионально подготовленных военных кампаний. А незабвенный лозунг Иосифа Сталина «Гитлеры приходят и уходят, а народ Германии, а государство германское – остается» дал русской пропаганде возможность заявлять, что враг советской армии вовсе не Германия, а нацизм. Это было превосходное психологическое оружие, поскольку русские уже выдвинули пропагандистский тезис о том, что простые люди (рабочие и крестьяне) автоматически – благодаря принадлежности к классу трудящихся – находятся на стороне государства рабочих России. Таким образом, за бортом осталось не так уж много немцев.

      Для успеха психологической войны полезно называть врагом:

      1) правителя той или иной страны;

      2) правящую