Роман Флобера. Владимир Казаков

Поэтому классически спасительная идея была зверски растоптана. И вообще, пить надо завязывать. Наверное. Я лег на диван в попытке сосчитать загогулины на потолке. Телефон заурчал опять.

      – Ну что, привет, насильник-алкоголик. – Даже сквозь дурацкий «Самсунг» было слышно, что у Марины хорошее настроение.

      – Привет, ну, алкоголик – это не обсуждается, а при чем здесь насильник? Любопытно даже.

      – Ни фига себе при чем?! Раздел меня, уложил в койку…

      – Та-ак…

      – Я сгоряча даже подумала отнестись к тебе по-человечески. А ты тупо смотрел на меня минут пятнадцать, потом поцеловал в пупок, заплакал и отрубился!

      – …Так это была ты!!! То-то я с утра вспоминал, что были груди, две штуки, и между ног тоже что-то было… Это же твои отличительные признаки, характерные… – с ужасом понимая, какой бред несу, забормотал я.

      – Какая же все-таки свинья! Ладно, проехали, не я это была, не я, шлюшка твоя новая! Сколько же можно жрать! И вообще, у меня муж есть! Все, давай. Пока. И чтобы этой малолетки я больше рядом с тобой не видела. – Классификацию металла в последней фразе Голиковой я определить уже не смог.

      Ну и как жить дальше?! Я же три года бесцельно хлопал ушами, глазами, чем там еще можно хлопать, пускал сопли, слюни, мечтая в трезвых и алкогольных снах о Марине. Конечно, по совету умных друзей нужно было давно шандарахнуть ее поленом по башке и, пока теплая, волочить в койку! Но я-то так не умею! Не тот, будь он проклят, затес интеллигентщины! Поразрывать душу себе, ей, окружающим – это пожалуйста, извольте бриться. И вот когда наконец-то, сама… Шанс. А я, естественно, невменяемый! Стоп, стоп. Она же свежезамужем. Так что ж, она еще хотела мужу изменить со мной?! Бред какой-то. Да нет, это она просто-напросто измывается надо мной. Сука. И вообще.

      Ой, как это все грустно. Вранье! Но было же какое-то тело, две груди, еще чего-то… уха, по-моему, тоже два… Какой бред! А-а, ладно! Че-пу-ха! Не такая она дура, чтоб с таким уродом, как я, общаться! И тем более давать. Козлу молока. Хотя… Нет, нет, все вон. Только-только начал приходить в себя, как опять – бац…

      У меня теперь другая, благородная миссия. Сверхзадача. Сверхмучача! Что же мне с этой шлюшкой-то делать?! Как их обычно перевоспитывают-то?! Поддаются ли они вообще этой, ну, дрессировке?! Помнится, в свое время лейтенант Шмидт даже женился на проститутке. И чем этот альтруизм закончился? Кучей золотушных детей, включая Шуру Балаганова и Паниковского, восстанием на крейсере «Очаков» с последующим расстрелом на севастопольском пляже «Хрусталка»! И вы хотите, чтоб я на это пошел?!

      Опять захохотал над моими мыслями телефон.

      – Слушай, Меркулов, ну, ты вчера устроил нам гонки на выживание! – Голос Сереги Минаева, моего бывшего соработника по еженедельнику «Утренний экспресс», хрипел возвышенно и взволнованно.

      – Ну, давай, Серег, скажи мне еще какую-нибудь гадость. Мне теперь уже все совершенно по барабану, бубну, клавесину… Кстати, а мы разве с тобой вчера виделись?!

      – Здра-асте!!! Ты же у меня дома вчера ночью был! Я же с