9 подвигов Сена Аесли. Андрей Жвалевский

сторону двигалась Мергиона Пейджер. Вместе с сотнями других юных и не очень ведьм она спешила на крышу, которая доставит их по месту назначения. Да-да, в ночь на 1 мая крышу Первертса срывало – иногда вместе с факультетскими башнями – и носило по миру. Путешествие среди звезд, облаков и самолетов гражданской авиации было захватывающим и пьянящим[30].

      Пятикурсница Гингема, старшая сестра Порри Гатгера, на ходу инструктировала девочек помладше, щедро делясь подробностями полетов крыши:

      – Девчонки! Это что-то с чем-то! Это такое, что и не передать! Просто рассказать невозможно! Ну просто ух! Ну просто полный сундук![31]

      Те, кто уже пережил когда-то Вальпургиев перелет, согласно кивали головами, остальные старались впитать каждое слово точных и ясных инструкций Гингемы.

      Перед тем как нырнуть в дверцу, ведущую на чердак Главного корпуса, Мергиона оглянулась. И удивилась. Ее верный оруженосец Дубль Дуб (в прошлом году Мерги его наколдовала – случайно) тоже был тут. Точнее, уходил отсюда, двигаясь с размеренностью шагающего экскаватора на прогулке. С плеча Дубля на девочку серьезно смотрел гаттеровский кот Кисер.

      «Почему Дуб не в столовой? – подумала Мергиона. – Почему Кисер на Дубе? Что еще за кот ученый? Должна ли я что-то по этому поводу сделать?»

      С этой непростой мыслью она скрылась на чердаке, увлекаемая потоком галдящих однокурсниц.

      Столовая

      – Почему? – повторил Развнедел.

      – Ну… э… новая традиция, – сказал Лужж.

      – Почему?

      – Ну сколько можно жить по-старому, правда? Наедаться от пуза, плясать на столах и кидаться костями? Как свиньи какие-то, честное слово![32] Пришло время, когда средневековые обычаи должны уступить место…

      – Почему?

      Лужж замолчал. Традиции здесь были ни при чем. При чем была неопытность нового ректора.

      Дело в том, что в Вальпургиеву ночь (с одиннадцати вечера до трех утра) в Первертсе резко усиливалась восприимчивость материи к магии[33]. Колдовать строго-настрого возбранялось, а уж кухня – место, где творились небывалые, даже по меркам магов, чудеса – и вовсе становилась запретной зоной.

      Прежний ректор Бубльгум, умный и опытный, как все прохвосты, обеспечивал приготовление праздничного ужина заранее. Наевшись, волшебники становились добродушными, устраивали веселый турнир по метанию костей, и мальчишник без особых проблем добирался до трех утра, после чего всех отпускали спать.

      Новый ректор Лужж, наивный и непредусмотрительный, как все порядочные люди, этого не сделал. Теперь придется что-то делать с голодными волшебниками, заполнявшими пустую столовую. А еще пора уже что-то решать с Мордевольтом, который упрямо не понимал тонких намеков Югоруса насчет Трубы. Да, с Трубой надо что-то решать. Что-то такое придумать… Может быть…

      – Может

30

Минчудздрав предупреждает: опьянение полетом крыши вызывает привыкание!

31

Таким нехитрым способом прабабушка Гингемы (тоже, кстати, Гингема) подправляла крепкие выражения, незаменимые при воспитании детей и внуков.

32

Когда это свиньи плясали на столах и бросались костями?

33

Поэтому крышу Главного корпуса, державшуюся на честном слове (точнее, на честном заклинании), срывало не каждую ночь, а только раз в году.