Дело черного мага. Книга 2. Кирилл Клеванский

подобного джентльмена назвать было сложно.

      Добряк, или как там его зовут на самом деле, нагнулся и поднял шляпу, с укором глянув на промокшую сигарету. Отряхнув головной убор от воды и грязи, он сделал шаг назад, растворяясь во тьме.

* * *

      Закончив с бумажной волокитой, управительница небрежно подняла ребенка на руки, словно тот был кулем с одеждой, а не живым человечком.

      Поливая чахоточного, личинку человека, приют, район, город и бога самыми отборными ругательствами, женщина поднималась по трескучей лестнице. Еще в прошлом месяце девочка Элис сломала здесь ногу, но ступени менять не стали. Даже дыру не заделали.

      С каждым пролетом брань становилась все красноречивее и отборнее. Какой-нибудь ученый, возможно, сделал бы вывод о прямой зависимости количества пройденных метров и нецензурного словарного запаса. Впрочем, сама управительница сделала лишь один вывод – этот проклятый зеленоглазый мозгляк принесет ей немало бед.

      Бывшая шлюха хоть и не верила в бога, зато верила в приметы. Появиться в такую мерзкую ночь, да еще и на руках чахоточного – подобной участи не очень-то и позавидуешь. Видимо, сам факт того, что ребенку предстоит стать очередной сиротой Хай-гардена, не очень-то и волновал суеверную тетку.

      Остановившись на четвертом этаже, покрасневшая хозяйка переложила ребенка на левую руку, правой стянула чепчик и принялась вытираться им, используя вместо платка.

      Жирный пот оставлял не только неприятный запах, но и столь же пакостные отметины на и без того пожелтевшем предмете ночного туалета.

      – Принесли же тебя черти на мою голову, – с одышкой, буквально задыхаясь, прорычала мадам.

      Ребенок, моргнув, не подал и виду, что его как-то задели прозвучавшие слова.

      – Мерзкий ублюдок, – прошипела управительница.

      Что ж, несмотря на необъятные габариты и трясущийся под ночнушкой жир, диапазону ее голосовых способностей мог позавидовать иной лектор.

      Шипя, причитая, рыча, цедя, сплевывая, гаркая, скрипя и даже шепча, она все же смогла добраться до инкубатора. Так работники “св. Фредерика” называли угол, где воспитанники жили до трех лет. Потом их разбрасывали по комнатам и переводили на другие этажи. Чем ниже – тем старше, а чем старше – тем озверелее.

      Я вас не обману, сказав, что некоторая, не самая малая часть криминала Хай-гардена, некогда обреталась именно в этом приюте.

      Малыш, кажется, даже не удивился очередному дверному скрипу. Но стоило только прозвучать первой ноте, как небольшая комнатушка, которую иные постеснялись бы пристроить под чулан, взорвалась гвалтом детского крика и писка.

      Кто-то кричал потому, что хотел есть, иные – потому, что их разбудили, а последние, как считала управительница, из вредности и за компанию.

      Что ж, возможно, она была права.

      – Поганые отродья, – каркнула хозяйка.

      Женщина, скривившись, сбросила с небольшого столика соски, бутылочки, пеленки и прочие атрибуты ухода за ребенком. Пока те падали на пол и куда-то резво укатывались,