Тайный сыск царя Гороха. Андрей Белянин

и с поклонами…

      – Брехло ты, Митька, – удовлетворенно крякнул я. – Ладно, поплескай еще, пусть скажут, зачем пожаловали.

      Мой напарник от щедрой души вылил по полному ведру воды на каждого. Нарядные гонцы походили теперь на свиней, блаженствующих в луже.

      – А… ап… смилуйся, батюшка! Отзови ты, Христа ради, своего ирода. Мы ж по делу…

      – Вежливость – превыше всего! – наставительно отметил я. – Вон на воротах расписание висит: прием граждан с 9.00. А сейчас не более половины седьмого. Чего ради волну гнать?

      – Так ведь спешное дело, государево, – приподнялся один, а другой так и сидел, раскрыв рот и проверяя пальцем сохранность каждого зуба. – Царь наш просит тебя немедля во дворец идти, у них в казне большая покража обнаружилась. Мало три сотни золотых червонцев как корова языком слизнула!

      – Ну, уж корова-то здесь точно ни при чем, – буркнул я.

      Третья кража за две недели. Предыдущие были не так заметны, и царь не давал им огласки, думая, что сам засунул куда-нибудь свои ключи и перстень с хризопразом. Значит, допекло-таки его величество…

      – Эй, Митяй! Запрягай кобылу, опергруппа, на выезд!

      Царский терем был огромен – четыре этажа! В городе, где основная масса изб вообще едва видна от земли, это впечатляло. Дождя, слава богу, давно не было, дорога сухая, и мы добрались сравнительно быстро. Можно было бы и еще быстрее, если верхами, но в здешних краях престиж превыше всего. Как человека, облеченного властью, по вызову батюшки-царя меня всегда доставляли на телеге со специальным подобием кресла. Это мы с Митяем к табуретке спинку приколотили, укутали соломой, прикрыли ковром – получилось не хуже трона. Крестьяне и ремесленники при виде меня, гордо восседавшего на телеге с таким диковинным сиденьем, снимали шапки, кланялись и крестились. У ворот, путаясь под ногами у невозмутимой стражи, суетился думный дьяк Филимон. Обычно он и отсчитывал мне десять червонцев в месяц, по три раза проверяя и норовя подсунуть старые, затертые. Дьяк был худ, высок, имел бегающие глазки, козлиную бородку и сварливый нрав.

      – Где ж тебя черти-то стоко времени носят?! – накинулся он, даже не дожидаясь, пока я слезу.

      – А где ваше «Здравствуйте, товарищ участковый»?

      – Ну, здравствуй, здравствуй, сыскной воевода. Государь уж истомился весь, кричит, ногами топает, а тебя нет как нет!

      – Вы не одни, вызовов полно, людей на все дела не хватает… – привычно забубнил я, но Филимона на мякине не проведешь.

      – Хитер ты больно, лейтенант. Гляди, доведешь батюшку – повисишь денек на дыбе, поумнеешь!

      При случае обязательно дам ему в глаз, но сейчас не время и не место. Мы поднялись по ступенькам наверх. Царь ждал меня в главном зале на третьем этаже. Когда мы вошли, он мерил комнату шагами от окна до окна.

      – Заходи, Никита Иванович… Жду тебя. А ты пошел вон.

      – Но батюшка… а как же… кто ж слова твои мудрые записывать будет? Не ровен час, какое слово и утеряется.

      – Пошел