Золотая конина. Андрей Ангелов

освещал сцену. Пространство рядом с косогором наполнял «жужжащий» звук распиливаемого металла. Негромкий и внятный.

      – Давай-ка теперь ты, – Джордж отставил ножовку. Отошел в сторонку, вдыхая воздух полной грудью. Михайло взял одной рукой инструмент за ручку, а другой рукой обхватил ножовку сверху. И начал пилить!

      – Профессор спрашивал, зачем ножовка? – обронил Гейзер.

      – Да, – ответил очкарик. – Я сказал, что остриё лопаты постоянно загибается, решил его отпилить.

      – И Шер поверил? – не поверил Джордж. – Знаешь, сделать это с лопатой почти нереально. Лучше отломать.

      – Не знаю, поверил он или нет. Но он дал ножовку. Что нам и требовалось. Не так ли?

      Летом ночи короткие, а толщина золотой конской ноги имеет свойство заканчиваться. Металлический скрежет прервался, когда на небосклоне показалось красное солнце.

      – Часа три пилили, – заметил Гейзер.

      Друзья заделали место отпила мокрой глиной (из косогора торчало продолжение ноги 3-х см длиной), взяли пакет с опилками и собственно копыто. И потихоньку направились к лагерю. Светоч осторожно выглянул из-за деревьев, оглядел досыпающую последний часик поляну с палатками. И прошептал:

      – Все дрыхнут, вперёд, – он сделал два шага к лагерю. На интуиции не уловив за собой шагов фрэнда – обернулся. Недоуменно вскинул брови. – Георгий?

      – Ты где?..

      Не одному тебе внезапно исчезать, ботаник! А тишина нам не отвечает, как известно. Очкарик поспешно шагнул назад, тиская пакет с золотыми опилками и ножовку.

      – Ау, Георгий!

      Из-за ближайшего куста раздалось пуканье и голос Джорджа:

      – Ну, чего орёшь? Погоди минутку.

      Светоч чуть прогнулся в сторону, увидел голову присевшего Гейзера:

      – Посмотри лопушок, я поблизости все вырвал, – попросил лучший фрэнд.

      – В таких делах я не помощник, – отказался очкарик. – Увидимся, – он повернулся и отошел к лагерю.

      – Эй! А если я больной попрошу стакан воды? Тоже не подашь! – возмутился Джордж.

      – Сравнил, – донеслось с тропки. – Воду для болящего и анус засранца.

      – Заметь, богатого засранца, – проворчал Гейзер. И поднялся, осматриваясь в поисках лопушка.

* * *

      Палатка профессора была такой высокой, что позволяла стоять человеку в полный рост! Если гость желал постоять или не смел сесть. Сам хозяин палатки обычно сидел, поджав по-турецки ноги. Этим утром тоже. Шер приземлил заднее место на подушечку-думку и вносил записи в «Полевой журнал». Тетрадь покоилась на планшете, а планшет на скрещенных коленях ученого. Снаружи послышался ищущий голос:

      – Виталий Степаныч, вы дома?

      – Заходи, Михаил.

      В палатке появился Светоч. Не сел, а с порога подал ножовку:

      – Возвращаю.

      Профессор взял инструмент и положил его рядом с собой.

      – Виталий Степаныч… – начал, помявшись, Светоч. – Студенты… они хотят домой… Ну, измотали полевые условия! Это я с вами не первый год, а ребята… с непривычки.

      Взрослый