Остановить Гудериана. 50-я армия в сражениях за Тулу и Калугу. 1941-1942. Сергей Михеенков

Ерёменко в те дни разыскивали всеми возможными средствами. Но поскольку так и не нашли, 7 октября Ставка приняла решение: возложить временно командование войсками фронта на командарма-50 генерал-майора М.П. Петрова, «подтвердив всем трем армиям фронта их задачу пробиваться на восток за линию ст. Ворошилово, Поныри, Льгов». «Прорыв на восток организовать так, чтобы ни одна дивизия не была окружена или отрезана противником, а матчасть артиллерии и пулеметов должна быть сохранена. Срочно донесите, какую имеете связь с 3-й и 13-й армиями. Донесите коротко наметку плана действий»[5].

      Основные положения директивы были следующими:

      «1. Ставка Верховного Главнокомандования приказывает Вам:

      а) энергично решить основную задачу фронта – разбив орловскую группировку противника, выйти на фронт Мценск (иск.), ст. Ворошилово, Поныри, Фатеж, Льгов, прикрывая направление на Тамбов и Воронеж;

      б) Принять все меры к сохранению всех стрелковых и кавалерийских дивизий и материальной части, чтобы ни одна дивизия не была окружена или отрезана противником»[6].

      Поздно уже было догонять «подлеца Гудериана» и расходовать на эти нереальные марши и невозможные сражения силы и средства, которых у армий уже не оставалось.

      Однако дальнейшие события показали, что те дивизии, которые потратили остаток своих сил на прорыв из окружения и выход на новые тыловые позиции, смогли сохранить не только свои наименования и знамена, но и основу, костяк командного состава, бойцов, а некоторые вытащили из болот и пойм Десны и Рессеты материальную часть – артиллерию, транспорт, тылы.

      Генерал Петров начал вывод войск фронта из окружения.

      Генерал же Ерёменко впоследствии, когда командарм-50 будет считаться пропавшим без вести, напишет: «Итак, 7 октября рано утром я отдал предварительные распоряжения, переговорив лично с командующими 13-й и 3-й армиями, а в 14.00 этого же дня отдал общий приказ о повороте фронта на 180 градусов». Все же не хватило наглости написать, что переговорил, мол, лично и с командующим 50-й армией…

      Генерал Ерёменко, как выяснилось потом, тем временем находился в штабе 3-й армии генерала Крейзера[7]. И оттуда командовал фронтом. Правда, за эти дни ни одного приказа и распоряжения от командующего Брянским фронтом штаб 50-й армии не получил.

      50-я армия попала в самую жестокую мясорубку. 3-я, 13-я и группа генерала Ермакова, несмотря на то что еще 30 сентября угодили под таран танкового клина Гудериана, растрепанные и постоянно отступающие от рубежа к рубежу, все же держались вместе и из окружения выходили по кратчайшему маршруту, выбирая те направления, где было легче прорваться. 50-я, упорно стоя на своих рубежах, была окружена, дралась в полной изоляции, а потом вынуждена была прорываться на восток, чтобы не сгинуть под пулями и гусеницами немецких танков и в лагерях военнопленных. Прорывалась она по маршруту, указанному из Москвы, из Генштаба. Ох уж этот Генштаб!

5

Там же. Ф. 3. Оп. 11556. Д. 3. Л. 29.

6

Там же. Л. 1–3.

7

К р е й з е р Яков Григорьевич (1905–1969) – советский военачальник, генерал армии, Герой Советского Союза. Родился в Воронеже в еврейской семье. В Красной армии с 1921 г. С 1928 г. в 1-й Московской Пролетарской стрелковой дивизии. Прошел все ступени от командира взвода до комполка. В 1940 г. – командир 172-й стрелковой дивизии. Войну встретил в должности командира 1-й мотострелковой дивизии в районе Борисова. В июле 1941 г. ранен и эвакуирован в тыл. За летние бои получил звание Героя Советского Союза. В августе 1941 г. получил звание генерал-майор. В августе назначен на должность командующего 3-й армией. В 1942 г. окончил ускоренный курс Академии Генерального штаба. Некоторое время командовал 2-й гвардейской армией. Генерал-лейтенант (1943). С августа 1943 г. – командующий 51-й армией, с которой участвовал в освобождении Донбасса, Крыма, Прибалтики. В годы войны был членом президиума Еврейского антифашистского комитета. В 1945 г. присвоено звание генерал-полковник. После войны командовал 7-й армией, служил на Дальнем Востоке, на Урале, в Забайкалье. В 1953 г. во время «дела врачей», будучи вызванным в ЦК, наотрез отказался подписать «Письмо представителей еврейской общественности», требующее смертной казни для арестованных врачей-евреев. Генерал армии (1962). Похоронен на Новодевичьем кладбище.