Война Ночных Охотников. Роман Афанасьев

дернулся, застонал. Веки его затрепетали, и Григорий невольно подался назад, помня о предупреждении Лены. Глаза Алексея открылись. Они оказались серыми, мутными, а белки стали красными от полопавшихся сосудов. Это были глаза бесконечно уставшего и больного человека. Испуганного насмерть.

      – Я, – прохрипел Кобылин, едва разжимая бесцветные губы. – Где…

      – В больнице, – жарко выдохнула Ленка, наклоняясь над охотником и чуть не плача. – Боже, Лешка, что с тобой случилось…

      – Что, – прошептал Кобылин, переводя взгляд на Гришу. – Случилось?

      – Тебя подстрелили, – быстро выдохнула охотница. – Прямо на улице, когда ты вернулся…

      – А Конопатовы, – прошептал Кобылин. – Тут? Он… упал со стула… Наверно. Мы отравились…

      – Конопатовы? – Гриша вскинулся, обошел каталку с другой стороны, наклонился над охотником.

      – Какие Конопатовы? – удивилась Лена. – Леш, это мы…

      Борода бесцеремонно оттолкнул ее руку прочь от лица Кобылина, склонился над охотником и одним пальцем оттянул его нижнее веко.

      – Леша, кто такие Конопатовы? – спокойно спросил он, разглядывая глаз охотника.

      – Бра, – выдохнул тот, пытаясь отвернуться. – Братья.

      Ленка глянула на Гришу, недоуменно вскинула брови.

      – Черт, – процедил тот сквозь зубы, и принялся ощупывать шрам на виске. – Вот, черт…

      – Больно, – выдохнул Кобылин. – Уйди…

      – Гриша, – севшим голосом позвала Ленка. – Гриша, что происходит…

      – Это не он, – яростно прошипел тот в ответ.

      Они стояли над каталкой, таращась друг на друга, а на простынях, между ними, ворочался тощий обессиленный охотник.

      – Как это не он, – вскрикнула Лена, и в ее голосе зазвучали истерические нотки. – Ты что, вот он, лежит…

      – Это не Кобылин, – глухо произнес Борода. – Это алкоголик Лешенька из второго подъезда. То, чем был Кобылин до того, как стал охотником.

      – Что? – воскликнула Ленка. – Ты спятил? Какой еще алкоголик?

      Она резко наклонилась над охотником, схватила его за плечо, заглянула в глаза – серые, мутные, подернутые пеленой.

      – Лешка, – жарко зашептала она. – Перестань. Это же я, Лена. Посмотри на меня. Посмотри!

      Кобылин взглянул ей в глаза, с совершенно равнодушным видом отвел взгляд и вытаращился на Григория, сердито сопевшего в черную бороду.

      – Кобылин!

      – Хватит его трясти, – рявкнул Гриша. – Отпусти!

      Ленка отдернула руку от охотника, словно обожглась. Глянула на Гришу, остро, зло. Сжала кулаки, того и гляди – ударит.

      – Гриша, – хрипло процедила она. – Гриша, черт тебя за ногу… Что это?

      – Это разрушение личности, – мрачно отозвался Борода, глядя на охотника. – Разрушилось не тело, а психика. Личность. Память, сознание…

      – Он что, головой ударился? – тихо спросила Лена. – Это пройдет?

      – Я понятия не имею! – рявкнул Борода. – Может, это его Жнец выжег изнутри! Может, забрали его