Эшафот для топ-модели. Чингиз Абдуллаев

цыганский барон, сжимая два огромных кулака. – Ты пришел мне угрожать? Думаешь их захватить? Взять в заложники?

      – Не говори глупостей. Ты сам сказал, что на деньги можно купить все. И тогда я снова спрашиваю: скажи, в какую цену ты оцениваешь глаза своей дочери или внучки? А если такой цены в мире нет и все золото мира ничего не стоит по сравнению с их глазами, то больше не говори мне, что сегодня все можно купить и продать. Не все, Ратмир, далеко не все.

      Цыганский барон нахмурился. Медленно разжал кулаки. Потом покачал головой.

      – Странный ты человек, эксперт. С огнем играешь. Не говори больше никому такие слова. Человек может начать тебя резать раньше, чем ты сможешь что-либо объяснить.

      – Не начнет. У каждого есть что-то самое важное, самое дорогое. Чего нельзя купить ни за какие деньги. У одних это близкие люди, у других это их Бог, а у третьих свои принципы, за которые они умирают. У каждого есть что-то свое. У каждого свой бог, которым нельзя торговать, Ратмир.

      – Красиво говоришь, эксперт, – вздохнул барон, – говори, зачем пришел?

      – Я пришел за информацией, – напомнил Дронго, – условия Интерпола ты знаешь. Они не трогают ни тебя, ни твою семью. Можете оставаться жить во Франции. С французским правительством они договорились.

      – У меня большая семья, – сказал Ратмир, – человек семьдесят. Двоюродные и троюродные братья.

      – Есть список?

      – Конечно. – Ратмир вытащил список, протянул бумагу.

      Дронго взял бумагу и, не читая, положил в карман.

      – Передам, – пообещал он, – хотя твоя семья очень сильно выросла.

      – Я не могу бросать родственников, – пояснил барон, – у нас так принято.

      – Куда придет груз?

      – В Констанцу. Четвертого в три часа дня. Судно из Турции. Привезут оконные рамы, в них будет героин. Самая большая поставка. Четыреста килограммов. Но груз будут охранять. Там нужен целый полк полицейских. Мне говорили, что на судне будет не меньше двадцати охранников с автоматами и пулеметами. Может, даже больше. Будут жертвы.

      – Не будут, – возразил Дронго, – там все продумают, просчитают…

      – Да. И учти… Если бы они не убили моего сына, я бы не стал вам ничего говорить.

      – Я слышал об этом. Прими мои соболезнования.

      – Спасибо. Ты можешь идти.

      – Будь здоров, Ратмир. Может, увидимся еще через двадцать пять лет.

      – Не увидимся, – упрямо ответил цыганский барон, – и ты об этом знаешь, эксперт, лучше меня. Там тоже не дураки сидят. Если смогли такую партию организовать. Ты ведь все лучше меня понимаешь. Они тоже считать умеют. И сразу вычислят, кто именно их подставил. И почему – они тоже поймут. А прятаться глупо. Все равно найдут. Поэтому срок у меня остался совсем небольшой. После четвертого числа. Один месяц, самое большое.

      Дронго молчал. Ратмир усмехнулся.

      – Уходи, – разрешил он.

      Дронго поднялся, чтобы выйти.

      – Подожди, – попросил Ратмир, – еще немного.

      Он тоже поднялся, подошел к своему гостю.

      – В