Сделайте погромче. Наталья Нестерова

друг друга.

      – Так не бывает. Тогда человечество превратится в стадо меланхоличных кастрированных животных или мир станет копией сумасшедшего дома, в котором заправлял дедушка Вадим.

      – Он был гениальным химиком и одним из первых русских врачей-психиатров!

      Шура обрадовалась тому, что сестра оживилась, и ринулась в словесный бой:

      – Это еще вопрос, как у дедушки Вадима обстояло с головой. Изобрел средство, которое превращало буйных умалишенных в вечно радующихся детей. И поил этим наркотиком всех больных без исключения. На людях опыты ставил! В его клинике пациенты с застывшей улыбкой на лице и негой во взоре друг с другом в ладушки играли. Но при этом испражнялись в штаны, как младенцы, и хныкали, когда задерживалось кормление.

      – Прогресс медицины невозможен без опытов! Наш ацтекский дедушка Кетцатль никогда бы не стал выдающимся жрецом-целителем, если бы в детстве не потрошил лягушек и тайно не резал мертвецов. Когда дедушка Рустам, папочкин папа, приехал в Мексику и смотрел в музее на археологические каменные головы – пособия по трепанации черепа – ему и невдомек было, что их приказал изготовить далекий предок.

      – Не сбивайся, не уходи от темы. Вечно тебя в сторону относит. Кто чего про своих предков не знал и не знает – отдельная статья. Да ничего они не знают! Помнят маму, папу, дедушек, бабушек, в лучшем случае – о прадедах слышали. Как будто до прадедов только обезьяны были!

      – Не уходи от темы, – вернула упрек Женя.

      – Я всё о том же. Мы горевали из-за того, что бабушка Эмма не оценила поразительных достоинств нашего папочки. Ведь ты, Женька, горевала? Признайся!

      – Кому будет приятно, если мамочку поставят меж двух огней? По большому счету, на женщинах держится человечество. Мужики, конечно, аэроплан изобрели и стиральную машину, закон сохранения энергии открыли, органическую химию на службу поставили, войны выигрывали, на самую высокую гору поднимались, в океанскую впадину ныряли, а потом у них сосуды как шарики рвались…

      – Да! – с завистью вздохнула Шура.