Бюджет на всю жизнь (сборник). Владимир Дэс

оно и есть чужое.

      Отдел смертей затребовал немедленного переселения заблудшей души из веревкинского тела к ним, в чистилище.

      Управление финансов скромно молчало – мы, мол, как все.

      А кто-то предложил постричь Веревкина в монахи или сделать отшельником.

      Господь посмотрел, послушал и… налил.

      Налил уже давно не пьющему Веревкину фужер вина.

      И тот неожиданно для всех выпил. Выпил… и умер.

      Рожденному с одним бюджетом не суждено владеть иным.

      Здравствуй, милый

      Друзей, как и родственников, не выбирают. Ими становятся.

      Мой друг Борис – полный, добрый и подвижный человек – был женат на замечательной маленькой тихой брюнетке, которую страстно любил. И вместе с тем, имея двоих детей, он при любом удобном случае изменял своей жене. Это как болезнь. И не важно, узнавала ли тихая супруга о его похождениях или нет, Борис после каждого случая измены страдал по-страшному. Приходил ко мне и мучил меня своими покаяниями. Его стенания напоминали бред со страшного похмелья.

      – Какой я идиот! Зачем мне это было надо? Больше никогда и ни за что, ничем и ни с кем!

      Но проходило какое-то время, и все опять повторялось: измена, покаяние, клятвы. И снова страдали все: и он, и жена, и друг.

      Жене он, конечно, не рассказывал о своих похождениях и не каялся, как мне, но по его виду и так было все ясно. Дома он ходил сам не свой.

      Все так привыкли к этому ритму, что уже подсознательно решили, что это будет продолжаться всю жизнь. Ну, болен человек. Что теперь делать? Абсолютно здоровых людей нет вообще. Каждый чем-то болен. Борис, например, заболел именно «этой» болезнью.

      Но не все, оказывается, так думали.

      Как-то вдруг совсем неожиданно я заметил очень странные изменения в поведении моего друга.

      Во-первых, он перестал ходить ко мне с покаяниями о своих изменах. Напрашивались два предположения: либо он перестал изменять своей жене, либо теперь постоянно попадается и кается уже только перед своей женой, и поэтому покаяния у меня перестали быть необходимыми.

      Во-вторых, у него появилась новая привычка. Приходя ко мне, Борис, буркнув под нос «Здрасте», сразу начинал открывать все двери, что были в моей квартире. Особенно его интересовали шифоньеры и встроенные шкафы.

      Во время открывания дверей лицо его становилось сосредоточенным, в глазах появлялось выражение страха, и он начинал как бы трястись изнутри.

      Мне были очень интересны причины этих его физиологических изменений, но так как сам он ничего не объяснял, я тактично пытался выведать у него, в чем дело.

      Мой друг долго отмалчивался, увиливал от разговора, резко меняя тему, или под каким-либо предлогом просто прощался и уходил из моего дома.

      Но вот как-то вечером, видимо поняв, что я уже не только сержусь, но и начинаю поглядывать на него как на человека слегка не в себе, Борис попросил налить ему рюмку коньяка и после того, как выпил, рассказал мне настолько странную и неожиданную историю, произошедшую с ним месяц назад, что я, абсолютно непьющий человек,