Князь Владимир. Юрий Никитин

заблестели ее чудесные черные глаза. Бедная девочка уже представила себя спасительницей столицы империи!

      – Боюсь, – сказал он тяжело, ибо рожденные в порфире должны знать безжалостную правду с пеленок, – боюсь, что гибель и падение славного Константинополя случится уже при нашей жизни. При твоей – наверняка. Уже ходит по земле тот человек, которому суждено разрушить наши ранее несокрушимые стены… Возможно, это как раз и будет неистовый Святослав. Он уже нацелен на нас. Но даже если как-то сумеем ему помешать, то его сын уж точно довершит дело отца!

      Но по ее личику он видел, что мысли маленькой принцессы далеко. И точно, она зябко передернула плечами, но ответила совсем не то, что он ожидал:

      – Он сказал, что лучше примет смерть, но на колени не встанет даже перед Богом… И тогда я велела все оставить так, как есть. Ведь тучи саранчи не лучше тучи варваров, но мы же на них не гневаемся? Я унизила его гордость, указав дикарю на его место, и он, несмотря на свою дикость, понял…

      – Понял ли? – усомнился Иоанн.

      – Понял! Стоило взглянуть на его лицо.

      – Ты мудра не по возрасту… моя дорогая.

      Она чувствовала, что базилевс едва не назвал ее дочерью, он любил ее, как и ее старших братьев: Василия и Константина, но если их постоянно наставлял, как вести дела империи, когда станут базилевсами, то ее ласкал и баловал.

      Она спросила напряженно:

      – Но почему он встал на колени теперь, когда его никто не заставлял?

      Иоанн нахмурился. Взгляд его ушел в сторону. Она чувствовала, что он знает, ибо у мужчин есть что-то общее, о чем они не говорят, но как-то знают, вернее, ощущают свое единство. И понимают поступки друг друга, даже если разделены горами и морями, происхождением, языками.

      – Их натура темна, – ответил он наконец с великой неохотой. – Они – бурлящий котел страстей и противоречий. Это наш народ империи укрощен разумом и верой в Христа, а русы… Забудь, иди к гостям.

      Она пробормотала уже в дверях:

      – Встал на колени, когда никто не заставлял… Но почему? И зачем сказал такие непонятные слова?

      Глава 9

      Когда покидали дворец, Добрыня прорычал:

      – Сейчас ты еще нужен… Потом переломаю тебе кости!

      Владимир кивал, соглашался, не чувствуя ни страха, ни облегчения. Перед глазами все еще стояло прекрасное лицо с удивленными глазами, в ушах звучал надменный и нежный голос, в который раз она с высоты носилок называла его варваром, а он отвечал, спорил, говорил с нею…

      Волчий Хвост с удивлением тряхнул за плечо:

      – Тронулся, что ли? Добрыня, он нас вовсе не слышит. Здесь и зрелому мужу рехнуться недолго. Сколько красоты, богатства, мощи!

      – Прибью, – прорычал Добрыня. – Дурень, с чего ты бухнулся на колени? Опозорил, дурак…

      – Она красивая, – прошептал Владимир. Его глаза смотрели сквозь Добрыню. – Она очень красивая…

      Волчий Хвост обошел вокруг, присматривался, оглядывался на Добрыню. Внезапно расхохотался:

      – А ты заметил, что и принцесса