Лекарство от забвения. Том 1. Наследие Ящера. Анна Носова

славься, пламень жизни,

      Торжествуй, великий бог,

      Пробудился Гив от смерти,

      Не спешит он в твой чертог!

      Матерь звезд его простила,

      Самоказнь хоть страшный грех,

      Но на небо не пустила

      В назиданье для нас всех!

      Эти бесхитростные строчки сами собой сложились в голове трактирщика в тот момент, когда он окончательно убедился, что горе-пловец пришел в чувство. Записать бы их, да куда и как? На языке каких символов? Разумеется, потом они выцвели и стерлись из памяти Куримара, перекрытые многочисленными слоями новых впечатлений, эмоций и событий. К ним относятся и клятва об украшении прилавка резьбой, взятая со спасенного Гивдара, и его многодневная работа с перерывами на хмельное забытье, и, наконец, бесславная кончина талантливого резчика в крошеве осколков бутыли из-под винного спирта возле этого самого прилавка.

      Что тут поделаешь? Мельница жизни, ни у кого не испрашивая одобрения, заскрипела дальше своими лопастями, перемолов и это. Порой Куримару казалось, что жизнь заодно перемолола его самого. Что осталось от жизнерадостного и предприимчивого трактирщика? Одни мелкие осколки, подобные тем, что усеяли пол вокруг мертвого Гивдара.

      «Надо жить дальше», – так говорят в народе? Вот Куримар и зажил, да только не так, как раньше, а тем безрадостно-обреченным манером, что в том самом народе именуется небрежным словом как-нибудь.

      – Что, как там увалень-винодел из «Хмельной чаши», не слыхал? – иной раз, когда другие темы для беседы уже явно были исчерпаны, спрашивал один воин другого, не отвлекаясь от налаживания доспеха.

      – Куримар который? – всегда зачем-то следовал уточняющий вопрос. – Да это… как-нибудь.

      – А прилавок все же у него богатый… Нигде такого в Подгорье не видал!

      – Да уж, славно сработано. А слыхал ты, дружище Нурхан, что этот хряк тогда пьяницу резчика – не помню, как его, грешную душу, звали – из моря сам выловил? Да лекаришке Аннумову тесак мясной к горлу приставил, только чтоб тот от Матери звезд его обратно в кабак возвратил?

      – Известное дело, – лениво отвечал Нурхан собеседнику. – Нашел новость! Об этом уж почитай все Подгорье слыхало. Расписной потолок в Святилище виноделу покоя-то не давал! Я видал, да и другие хархи сказывали, что в дни жертвоприношений или на Горидукх22 Куримар все больше не на жрицу, а на потолок пялился. Задерет бороду кверху, да так, что вот-вот подпалит ее своим факелом, и глазищами по потолку так и шныряет. Какие уж там ему грехи выжигать и какие молитвы читать? Дела ему до этого не было никогда, скажу я тебе! Стоит и будто запомнить пытается узор тот. На кой хрен, спрашивается, а? Чтоб он ночью ему приснился вместо Нездешней?

      – Ну ты и тугодум, Нурхан! – вспыхивал Водрих. – Сам же сначала сказал, что покоя тот потолок его грешной душе не давал! Перенести,

22

Горидукх (от др.-хархского: «гор» – милость, «дукх» – огонь) – большой религиозный праздник, отмечаемый на о. Харх в последний день созвездия Ящера. Одновременно знаменует переход к осеннему циклу созвездий и воздает почести первому и наиболее опасному из них – Скарабею. Совершаются обряды, приносятся жертвы, приготовляются ритуальные блюда (многоярусные пироги из дичи с красными ягодами, медовые ковриги с семенами мускатника и др.). Главным оберегом и обязательной составляющей убранства помещений является камень цитрин. Все традиции Горидукха имеют общую цель – «задобрить» Скарабея, дабы засуха и слепящие смерчи, характерные для этого созвездия, обошли стороной землю Харх. Завершается праздник ритуальными танцами вокруг костров (А. Ремлах. Иллюстрированный религиозный календарь острова Харх. Закопанные свитки в г. Уромхай за средней огненной опаловой горой).