Степан (сборник). Владимир Дэс

рые, все очень похожие друг на друга.

      Степан, как назвали его эти существа, твердо был уверен, что он такой же, как и все остальные, только пока маленький. И, конечно, люди в его возрасте тоже были такими же, как он. И тявкали так же, и скулили по ночам, и писали тоже, наверное, в корзиночку.

      Мир вокруг был большой и интересный, наполненный любовью и лаской.

      Степан подрастал.

      Стал понимать, о чем говорят люди. Все или почти все. И он с ними тоже разговаривал. Правда, не все понимали, что он натявкивал.

      Степан очень любил играть. Резвиться. Бегать и любить, любить окружающих его людей.

      Он был уверен, что его родили эти люди. Ну кто-то из этих людей. Скорее всего, хозяйка дома. Она особенно была нежна и ласкова с ним. Чаше других давала ему вкусные и сладкие косточки.

      Про себя он называл ее «мамой».

      Высшим его наслаждением было тявкать и поскуливать около ее ног. В эти моменты он прямо дрожал от возбуждения, вдыхая ее родной запах.

      И так долго долго он бегал и веселился, пока не наткнулся однажды на зеркало.

      В нем он увидел какое-то вислоухое существо. Очень смешное и забавное. Он решил познакомиться с незнакомцем.

      Подлетел к зеркалу и… стукнулся головой о стекло, так и не поняв, почему ему не удалось поиграть с вислоухим болванчиком.

      Вообще, в мире было много чего забавного. И не только забавного, но и непонятного.

      Все страшное, больное и чужое для него было непонятным.

      Например, камин в загородном доме.

      С виду он был привлекательно теплым и ласковым, но когда Степан сунул в его дрожащее красными огоньками чрево свой холодный нос, этот добрый камин его так укусил, что пришлось навсегда обидеться на него и ближе, чем на метр, к нему не подходить.

      А однажды Степан со своей мамой гулял по берегу какого-то блестящего и мокрого огромного блюда.

      День был солнечным и веселым.

      Он носился, как угорелый, и вдруг увидел, что кто-то бросил палочку на поверхность мокрого блюда. Палочка осталась там лежать, как на травке. Степан тут же бросился за ней, спрыгнув с обрыва.

      Мокрая поверхность почему-то вначале расступилась, а потом спрятала его в себе. Не давая ни дышать, ни скулить.

      Со Степаном стало твориться что-то непонятное. Ему становилось все хуже и хуже. Но вдруг кто-то вытащил его наверх и выбросил на зеленую травку. Спасительницей оказалась хозяйка.

      Степан долго чихал. Долго скулил. Хозяйка ругалась. Степан почувствовал себя виноватым. Но, увидев бабочку, забыл обо всем и помчался за ней. Но когда крылатый цветочек полетел над коварной мокрой поверхностью, Степан тут остановился. Помотал головой и в большое блюдо больше прыгать не стал.

      Вообще, Степан любил не только удивляться миру, но и рассуждать о нем.

      Так предположение, что его родила хозяйка, отпало само собой. Произошло это после того» как они побывали в гостях у одних знакомых, где ощенилась знакомая собака.

      После вечера, проведённого Степаном у корзинки с роженицей, он вдруг сделал для себя неожиданное открытие: это он родил всех людей в его семье.

      От этой мысли он обалдел.

      Дома стал ходить за своими квартирантами и заглядывать в глаза, гадая, кого же он родил раньше, а кого позже. Когда пришла соседка, он додумал, может, и ее он родил? А когда выглянул в окно и увидел множество людей гуляющих по улице, решил, что они от него. От такой мысли он загордился и долго демонстрировал свое высокомерие и властность. Чем очень удивлял всех. И продолжалось это почти целый день, пока ему не попало за опрокинутую миску. После этого о первородстве пришлось забыть.

      А однажды он влюбился…

      Произошло это в тот момент, когда он с хозяйкой возвращался с утренней пробежки по парку. Только вбежали в свой двор, как из крайнего подъезда выскочила смазливая болонка с бантиком на шее. Следом плавно вышла ее хозяйка.

      Степан как увидел Нюшу (так звали болонку), так и обомлел. Ничего более прекрасного он не видел.

      Болонка подбежала к застывшему в немом благоговении обожателю, обнюхала его и побежала дальше по малой своей нужде.

      Хозяйки, поздоровавшись, заговорили о чем-то женском. Степан робко-робко потрусил к Нюше.

      Нюша носилась по двору, как бы не замечая Степана. А он, обалдевший, семенил за ней. Держа себя на расстоянии. Робея подступить к совершенству.

      Наконец Нюше надоело бегать и она, найдя что-то в детской песочнице, стала там ковыряться.

      Степан подступил ближе.

      Потом еще ближе.

      Лапы его самопроизвольно подогнулись, и он смиренно подполз к своему идеалу. Подполз и застыл в немом упоении.

      Нюша, взглянув на обожателя, покрутилась на месте во все стороны, чтобы ее можно было лучше рассмотреть.

      А Степан не отрывал от нее взгляда, следя за ней изумленными добрыми глазами, и только время от времени перекладывал