Живородящий. Илья Соколов

мультяшному персонажу. Этот самый мульт-персонаж всего лишь собирался принять ванну наружно, а теперь его лишили такой возможности какие-то уроды, изобретательные, наглые, узурпаторские твари с имперскими замашками в башках.

      Его нефильтрованная ненависть прогрызлась наружу. Мафиозный политик был снова неописуемо удивлён, когда разгневанный персонаж мультфильма кинулся на него с кривым ножом дамасской стали, который матерно блестел.

      Политик бессистемно поскользнулся на мыле и, резко увернувшись от ножевого удара, шлёпнулся в гущу эксперимента по определению возможностей человеческой психики.

      Он оказался среди мужчин и женщин, одетых по-космически верно. Все эти люди уже четыре месяца пребывали в огромном бункере, закрытом до окончания исследований. Политический дядя Гудка провёл несколько дней с этой командой «научных заключённых».

      По ночам он мучался бессонницей, жестокой и неизбежной (ведь формально всё вокруг уже было сном, поэтому спать вообще не хотелось). Днём же ему приходилось драить общий сортир, размножать ананасы, заигрывать с местной системой контроля, сушить сухари из соли, раскладывать вещие вещи по полкам, обхаживать спятившего попугая, взятого в «полёт» ради интересных разговоров о помойках и стрессах прессы…

      Внезапно произошёл ужасный катаклизм – люди на планете погибли.

      Главный компьютер открыл двери бункера в автоматическом режиме, когда дежурный техник не вышел на проверку испытуемых после истечения контрольного времени.

      Люди опасливо выбрались в открытый обновленьям мир, недавно уничтоженный до основания. Дядя Гудка хотел было предложить свои услуги в плане управления планетой, но своевременно скрылся против своей воли непонятно куда.

      Пустынный пейзаж запутался в останках производства. Бывший политический деятель, бескрайне застрявший на просторах сна, грузил красно-серый уголь уставшими руками. Бежевая (в прошлом) вагонетка ржавеюще слепла под солнцем, вздёрнутом над головой дяди Гудка на протяжении безночных дней.

      Он стал рабом эпохи Древнего Египта? Хотя, конечно, шахтёрское обмундирование, издалека напоминавшее скафандр, вряд ли вязалось с периодом постройки пирамид для фараонов…

      Он чувствовал себя отрезанным от мясной нарезки. И ничего более. Одна лишь боль…

      Человек (считавший себя важным политиком-мафиози когда-то давно) тащил на плече кирку, обломленное кайло и штыри для разметки участка. Состарившаяся вагонетка уныло ехала следом. Жёлтые рельсы скрипели песком, а колёса сонно вращались, словно получившие инфаркт пенсионеры из одной палаты.

      Дядя какого-то там Гудка оставил свою ношу на входе и медленно побрёл вниз по чёрным ступеням пещеры. Покинутое плато кричало ветром от одиночества. Ступени быстро поехали вниз. Бывший шахтёр-политик очутился в метро, на станции Последняя.

      Многое вокруг безжизненно молчало о прошлом, а он одиноко брёл по кафелю пола куда-то вперёд. Полностью пустая станция «умерла» три года назад (или раньше).

      Человек,