Вольная вода. Истории борьбы за свободу на Дону. А. Т. Урушадзе

плодами трудов своих без всякого ограничения; он не будет платить ренты никакому лорду, и будет обладать правом быть избранным на должность, если ему свыше сорока лет, а если он не достиг сорокалетнего возраста, то он будет обладать правом голоса при выборе должностных лиц». Уинстенли считал главным врагом свободы бедность: «Вот рабство, на которое бедные жалуются: они живут в нищете в стране, где так много изобилия для каждого». Выход – свободное пользование землей для всех без ренты и лордов. Этот утопический идеал диггеры попытались воплотить в жизнь, но первая же их колония, построенная на принципах свободы и равноправия, была уничтожена республиканскими властями. Собственники распахиваемой земли забили тревогу. И государство не могло остаться безучастным: нет права собственности – нет дохода – нет налогов – нет государственных институтов. История движения диггеров показывает, что важным являлся не только вопрос определения свободы, но и проблема ее границ, за которыми простирается темная бездна хаоса вседозволенности и произвола.

      В Новое время европейские страны пытались разрешить дилемму свободы и порядка, но окончательного ответа, формулы свободы нет и сегодня. Республики, победа которых над «старыми режимами» явилась торжеством политической свободы, так и не смогли достичь социальной свободы. Поэтому сторонники левых утопических идеалов всегда могли заявить об отсутствии «истинной свободы», понимаемой как тотальное равноправие и прямое политическое участие в делах государства. Многое из этого остается предметом споров и борьбы в современных государствах Европы и Северной Америки.

      Знает ли российская история аналогичные эпизоды и события? Существует ли российская история свободы? Историк и философ Георгий Федотов (1886–1951) писал, что ответить на такие вопросы – значит решить, является ли Россия частью европейской культуры и истории. Если говорить о свободе как об ограничении произвола, и в первую очередь произвола политического, то русская история X–XII веков знает примеры разнообразных механизмов «сдержек и противовесов». Княжеская власть контролировалась катехоном (от греческого «удерживающий») служителей Церкви, независимым боярством, сильной вечевой традицией в больших городах. Русь и в политическом, и в культурном отношении была частью Европы. Об этом свидетельствуют и разветвленные матримониальные отношения. Великий князь киевский Владимир Мономах был женат на английской принцессе Гите Уэссекской – дочери последнего англосаксонского короля Гарольда II Годвинсона, погибшего в битве при Гастингсе 14 октября 1066 года. Монгольское нашествие XIII века словно форматирует диск с политическим и культурным наследием Древней Руси. Погибло две трети городов, большинство из них впоследствии не возродились или выжили, но уже в виде мелких поселений.

      Центр военно-политической силы постепенно переместился в Москву, где, в силу ордынского влияния и сложных