Клейкие листочки. Мысли вразброс и вопреки. Михаил Эпштейн

– в календаре примерно 140, отсюда и число записей: по листочку в день – на год чтения. Как говорил Венедикт Ерофеев, все на свете должно происходить медленно и неправильно. Пусть так же читается и эта книга.

      Классика этого жанра – "Опавшие листья" Василия Розанова. Но мне ближе иной образ: клейкие весенние листочки, свеже-липкие наощупь, – как зародыши мыслей, еще не распустившихся ни в какой большой "листаж", открытых будущему… А еще есть клейкие листочки, предназначенные для кратких записей, для быстрой передачи мыслей, – маленькие квадратики, которые приклеивают к столу или к монитору. Я предлагаю читателям "клейкие листочки" в обоих смыслах.

      Листочек – жанр, средний между афоризмом и эссе: это разросшийся афоризм или сжатое эссе. Конечно, и листочки бывают разные: мелкие – березовые, крупные – кленовые, средние – дубовые, липовые, вязовые. В словесной рощице, куда приглашается читатель, перед ним предстанут разные формы и размеры листочков.

      Почему листочки расположены в алфавитном, а не в логико-тематическом порядке? Хотелось бы, чтобы каждый листочек жил своей жизнью, своим неповторимым узором – а не подпирал какой-то порядок, навязанный ему извне уже сложившимся авторским мировоззрением.

      Предисловие. О превратностях бытия

      Как мелки с жизнью наши споры,

      Как крупно то, что против нас.

Р. – М. Рильке «Созерцание» (пер. Б. Пастернака)

      … Экзаменатора вперед угадать нельзя.

      Сегодня ты к одному экзаменатору приспособился,

      а завтра этот экзаменатор сам в экзаменуемые попал.

      Вот какова сей жизни превратность.

М. Е. Салтыков-Щедрин «Пошехонские рассказы»

      У жизни есть склонность к самоиронии. Когда все, вроде бы, складывается благополучно, вдруг возникает чувство провисания, пустоты. И наоборот, в неудаче и отверженности вдруг ощущаешь прилив жизненных сил. Как будто в природу бытия заложено упрямое, своенравное "вопреки".

      Античный философ Тит Лукреций Кар называл эти отклонения первоначал от прямых траекторий "клинаменами" и выводил из таких мелких непорядков весь миропорядок, основанный на разрастании хаоса, на пересечении и столкновении множества кривых. Почему мир так причудлив и непредсказуем?

      … Легкое служит тому первичных начал отклоненье,

      И не в положенный срок, и на месте, дотоль неизвестном.

“О природе вещей”, II

      Мы на собственном опыте знаем силу этих отклонений. То, что приближает нас к цели, одновременно отдаляет от нее. Выводы противоречат посылкам. Добившись исполнения желаний, мы убеждаемся, что лучше им было бы не исполняться. Революции приводят не к свободе, а к еще большему закрепощению. Фауст строит город на отвоеванной у моря суше – чтобы Мефистофель мог тем вернее его потопить.

      Эти "вопреки" и "наоборот" неотделимы от сущности бытия и отражаются в разных сферах его познания. В науке говорят о парадоксах квантовой механики и теории множеств. В философии рассматриваются апории, например, об Ахиллесе, который никогда не догонит черепаху. В теории динамических систем изучаются "странные аттракторы", когда малые возмущения приводят к большим последствиям, – и бабочка, махнувшая крыльями в одной части света, вызывает ураганы в другой. В теологии говорят о чудесах, нарушающих законы природы. В лингвистике выделяют оксюмороны – сочетания слов с противоположными значениями, типа "светлая грусть" или "пышное увяданье". Эта лукавая природа бытия выразилась и в пословицах: "Не было бы счастья, да несчастье помогло". "За что боролись, на то и напоролись". Известна "подлость" жизненных ситуаций, когда бутерброд падает маслом вниз. Человек часто поступает вопреки своей выгоде и находит удовольствие в страдании…

      Можно было бы долго перечислять все "нелинейные" признаки нашего существования, все эти узелки и занозы, которые и составляют таинственную и мучительную прелесть жизни. Именно это неизвестное, "Х", которое само себя перечеркивает, ставит на себе крест, мы прежде всего и пытаемся постичь, но оно так и остается непостижимым, дразнит, играет с нами в прятки. Это лукаво-вкрадчивый гений жизни, то гибельный, то спасительный, – причем спасение таится там же, где и опасность, во внезапных зигзагах судьбы. Сам по себе этот гений не добр и не зол, но именно он подстрекает доброе обернуться злым, а злое – добрым.

      Эта книга – о таких неуловимых сущностях, благодаря которым жизнь превращается в небезопасное приключение, а мысль – в удивление, подчас радостное, а порой граничащее с растерянностью или испугом. Это книга парадоксальных мыслей, расположенных в алфавитном порядке, но по сути анти-азбучных, опрокидывающих привычный порядок вещей. Каждая запись – приглашение читателя к диалогу, а иногда – гипербола и провокация с целью вызвать несогласие и побудить к самостоятельным размышлениям "вопреки".

* * *

      Я глубоко благодарен Марианне Таймановой (Даремский университет) за ее щедрую, неоценимую помощь в работе над этой книгой.