Горький водопад. Рейчел Кейн

была знать это.

      Ее стойкость колеблется и дает трещину.

      – Мама… – Она произносит это более подавленным тоном, чем я привыкла слышать из уст дочери. – Ты не можешь снова отправить Коннора в эту школу. И раньше там было достаточно плохо, а теперь все накинутся на него вдвое сильнее.

      – Хорошо, – отвечаю. – Я заберу его оттуда. Может быть, на некоторое время. Я могу обучать его сама. И тебя, если ты не хочешь и дальше…

      – Не хочу, – говорит Ланни решительным тоном, без сомнений. В ее взгляде читается намек на пристыженность. – Я пыталась, мам. Я очень пыталась. Но все хреново. Далия даже не разговаривает со мной. Она шарахается от меня, как от зачумленной, а ее подружки смотрят на меня, как на дерьмо. – Далия – ее бывшая подруга, можно сказать, почти ее девушка. Я очень надеялась, что их отношения продлятся хотя бы сколько-то времени, но надежда оказалась напрасной. Далия резко оборвала все контакты, хотя Ланни пыталась их сохранить, но безуспешно. – Здесь очень трудно с кем-то подружиться. А те, с кем я подружилась, стали мне врагами, когда…

      Она умолкает, но я знаю, что хотела сказать моя дочь. «Когда ты выступила по телевизору». Это моя вина. Я приняла неверное решение, когда попыталась участвовать в ток-шоу, чтобы оправдать себя. Вместо этого я только раздула пламя ярости, которое и без того горело достаточно жарко. У меня по-прежнему есть здесь несколько друзей и союзников, но это не поможет моим детям лавировать в предательских водах школьного общества – тем более в таком маленьком городке.

      Я только ухудшила ситуацию для них. А травма, которую нанесли всем детям – не только моим – эти школьные учения, была особенно тяжелой для Ланни и Коннора, потому что они пережили множество опасностей, о которых большинство других школьников и понятия не имеют. Ланни и Коннор продолжают платить по счетам, и меня это бесит.

      И сейчас у меня остался единственный выбор – изолировать их, а ведь мне так не хотелось этого делать! Но либо так, либо снова переехать куда-нибудь и попытаться начать все сначала. Я упряма, однако когда речь идет о моих детях, мне нужно использовать это качество для их защиты. Не в ущерб им. Инстинкты подсказывают мне, что нужно стоять на своем. Но я больше не уверена, что это правильно.

      – Хорошо, – говорю я дочери и целую ее в лоб. Она корчит гримасу и выворачивается. – Завтра я позвоню в школу и сообщу, что перевожу вас обоих на семейное обучение. Но это не значит, что вы будете бездельничать. Вы будете делать уроки, писать контрольные, выполнять стандартные домашние задания. И я буду самым строгим учителем, какой у вас когда-либо был.

      Ланни закатывает глаза.

      – О да, я это знаю, – говорит она. – Поверь мне.

      Но при этом испытывает облегчение. Я вижу это по ее походке, когда она удаляется в свою комнату. В этой походке заметна уверенность, которой не хватало дочери в последнее время.

      Это правильное решение. Должно быть правильным. Я сделаю для этого все, и мы решим, что нам делать дальше.

      Пока мы вместе, все будет хорошо.

      Сэм смотрел на