Кукольных дел мастер. Генри Лайон Олди

«Этна»

      – Я здесь, мой консул, – сказал Тумидус.

      Рамка, укрепленная на стене капитанской каюты, наполнилась млечностью опала. По матовой белизне шли разводы, легкая рябь. Помехи быстро исчезли, изображение стабилизировалось. В рамке, очень похож на собственный портрет, появился Тит Макций Руф: императорский наместник на Квинтилисе, в прошлом – второй консул Октуберана.

      – Как здоровье, гард-легат? – спросил он.

      – Спасибо, я вполне здоров, – Тумидус позволил себе легкую иронию. – За исключением одной мелочи: я больше не легат. Я в отставке.

      Наместник пожал плечами.

      – Так ведь и я давным-давно не консул. Время идет, мы меняемся. Линия защищена?

      – Насколько это возможно. Я говорю с «Этны». Ремонт завершен, завтра галера покинет Террафиму.

      – Куда собираешься лететь?

      – Еще не решил. Я – вольная птица, в средствах не стеснен. Куда хочу, туда лечу. А что, вы надумали предложить мне парочку государственных тайн?

      В молодости Титу Макцию Руфу говорили, что он хорош собой. Это было следствием не столько правильности черт лица и гордой осанки, сколько результатом природного обаяния. С возрастом наместник стал чуточку сутулиться, обзавелся брюшком, вторым подбородком, мешками под глазами. Кожа лица огрубела, покрылась морщинами. Но Руф-старший, в отличие от многих государственных деятелей, не соглашался лечь под лазер пласт-хирурга.

      Обаяние – вот что не изменило ему с годами.

      Стоило наместнику лукаво прищуриться, и любой попадал в его сети.

      – Гай, мальчик мой, ты прав. Я не скажу ничего такого, чего не смог бы повторить на суде, под присягой.

      Он заметил, что собеседник вздрогнул при одном упоминании о суде, и сменил тему.

      – Мы не первый день знакомы. Когда ты был курсантом военно-космической школы на Китте, кому ты сдавал тактику орбитального боя? Легату Руфу. Когда ты, молодой обер-центурион, жег вехденские «каребы» в созвездии Дикого Жеребца, кто отдавал тебе приказы? Второй консул Руф. Когда ты получил триумф за высадку на Малой Туле, кто приветствовал тебя с трибуны? Наместник Руф. Мальчик мой, ты же понимаешь, что я дурного не предложу?

      Тумидус кивнул.

      – Да. Вы предложите мне вернуться на военную службу. В этом нет ничего дурного.

      – Отлично. Значит, ты согласен?

      – Нет.

      Ответ совершенно не вязался с обстановкой каюты. Все имперские орлы, сколько их тут ни было, с осуждением смотрели на дезертира. Казалось, еще миг, и хищные птицы взмахнут крыльями, отпустят змей, которых держали в когтях, и сорвутся отовсюду: со стен, с потолка, со штандартов и резных дверей бара – заклевать, разорвать в клочья…

      – Я понимаю, ты обижен. Тебя силой отправили в отставку. На твоем месте я бы тоже отказался вернуться. Наши особисты, не желая выносить сор из атриума, часто балансируют на грани паранойи. Я гарантирую, что при возвращении на службу тебе принесут все возможные извинения. Ну как?

      – Дело не в обиде, мой консул.

      Гай Октавиан Тумидус прошел к бару, налил себе