Книги крови. I–III. Клайв Баркер

доносился шорох приближения.

      Кауфман прижался к сидению, хотел залезть под него, когда около двери показалась рука, тонкая, хрупкая, почти прозрачная.

      Он не мог отвести от нее взгляд. И это был не ужас, который поразил его тогда, у окна. Он просто хотел все увидеть.

      Тварь вошла в вагон. Из-за факелов позади ее лицо скрывалось в тени, но фигуру можно было разглядеть достаточно отчетливо.

      И в ней не было ничего примечательного.

      Две руки и две ноги, как у Кауфмана; голова вполне обычной формы. Тело маленькое, взбираясь в вагон, существо явно запыхалось. Оно казалось скорее старцем, чем психопатом; целые поколения каннибалов из книг не смогли подготовить Кауфмана к столь болезненной беззащитности.

      Позади первого создания из тьмы выступали все новые, шаркая к поезду. Они подходили к каждой двери.

      Кауфман попал в ловушку. Он взвесил в руке тесак, ощущая его баланс, готовясь к битве с этими древними монстрами. Кто-то принес в вагон факел, и тот осветил лица существ.

      Они оказались совершенно лысыми. Серая кожа их лиц плотно обтягивала череп, сверкая от напряжения. На ней виднелись следы разложения и болезней, а местами мускулы и вовсе истлели до черного гноя, обнажая кости на скулах или висках. Некоторые твари были голыми, как младенцы, на их рыхлых сифилитических телах с трудом можно было разглядеть признаки пола. Женские груди были почти неузнаваемыми, больше походили на кожаные мешки, свисающие с торса, а гениталии словно высохли.

      Но еще хуже выглядели те, кто носил на себе одежду. Кауфман скоро понял, что ткань, гниющая на плечах или узлом завязанная на поясе, была сделана из человеческой кожи. Причем не одной, а десятка или даже больше, они были как попало набросаны друг на друга, словно жалкие трофеи.

      Первые из этой гротескной очереди уже добрались до трупов, возложив худые ладони на куски мяса, поводя вниз-вверх по обритой плоти так, словно прикосновения доставляли им чувственное наслаждение. Языки танцевали во ртах, на мясо капала слюна. Глаза монстров мельтешили туда-сюда от голода и предвкушения.

      В конце концов, один из них увидел Кауфмана.

      Остановился, не сводя с него взгляда. На его лице появилось замешательство, превратив в пародию на удивление.

      – Ты, – сказало существо. Голос его был также слаб, как и губы, с которых он сорвался.

      Кауфман поднял тесак, прикидывая шансы. Внутрь вагона набились уже около тридцати тварей, еще больше толпилось снаружи. Но они выглядели такими слабыми, были безоружными, сплошные кожа да кости.

      Монстр вновь заговорил, причем довольно артикулировано, когда пришел в себя, его речь, казалось, принадлежала некогда культурному и даже очаровательному человеку.

      – Ты пришел за другим, да?

      Оно взглянуло на тело Махогани. И явно быстро все поняло.

      – Он все равно был старым, – его слезящиеся глаза вновь обратились к Кауфману, пристально следя за ним.

      – Пошел на хер, – ответил тот.

      Существо попыталось усмехнуться, но, похоже, забыло,