Центурион. Саймон Скэрроу

подножию склона тропа постепенно выравнивалась. Из-за песка и густеющего сумрака оставленная позади площадка была уже и не видна.

      – Теперь недолго осталось, – сам себе пробормотал Кастор, но оказался услышан Септимусом.

      – Вот и хорошо. Я первым делом, как доберусь до палатки, прочищу горло добрым глотком вина.

      – Славная мысль. Может, и мне к тебе присоединиться?

      Септимус запоздало пришипился, но лишь мысленно махнул рукой: эх, прощай последняя фляжка, пронесенная через пустыню.

      – С удовольствием, – просипел он сквозь непогоду.

      Кастор со смехом хлопнул подчиненного по плечу:

      – Добрый человек! Как вернемся в Пальмиру, рассчитаюсь в первой же корчме.

      – Да ладно. И на том… – внезапно Септимус с резким вдохом застыл, напряженно глядя вперед; вначале застыл сам, затем вскинул руку, веля колонне остановиться.

      – В чем дело? – негромко спросил Кастор, застыв рядом. – Что там такое?

      – Мне что-то показалось – там, – кивком указал Септимус вперед, в сторону лагеря. – Кажется, всадник.

      Оба центуриона, напрягши слух и зрение, уставились в завихрения песка, но в них не различалось ровным счетом никого – ни пешего, ни конного; только колыхание чахлого кустарника по обе стороны от тропы. Кастор, сглотнув, через силу расслабил мышцы.

      – Что именно ты видел?

      Септимус, улавливая сомнение начальника, бросил на него сердитый взгляд.

      – Я же говорю: всадника. В полусотне шагов впереди. Песок на секунду развеялся, и я его углядел, всего на мгновенье.

      Кастор медленно кивнул:

      – А может, игра света? Куст какой шевельнулся? Легко ошибиться, в такую-то погоду.

      – Да говорю же я: лошадь. Что я, коня не различу? Богами клянусь! Вон там, впереди нас…

      Кастор собирался что-то сказать, но тут оба разом заслышали в завывании ветра слабое металлическое позвякиванье. Звук, безошибочно знакомый всякому солдату: звон клинка о клинок. Почти одновременно послышался сдавленный вскрик, тут же погасший на ветру. Чувствуя внутри зыбкий холодок, Кастор обернулся к Септимусу и невозмутимым голосом сказал:

      – Передать команду остальным офицерам: рассредоточиться в сомкнутом строю по тропе. Все делать тихо.

      – Слушаю.

      Отсалютовав, центурион Септимус отправился передать приказ по колонне. Пока люди веером рассыпались по сторонам тропы, Кастор сделал несколько шагов в сторону лагеря. Шальной порыв ветра ненадолго расчистил видимость, и в песчаной зыби проглянули ворота, а также обмякшее тело, пришпиленное к ним несколькими стрелами. Спустя секунду все снова заволокло клубами пыли. Кастор отступил к своему воинству, стоящему теперь на тропе четырьмя колоннами – щиты приподняты, копья под углом, взволнованные взгляды устремлены в сторону лагеря. Септимус ждал своего командира во главе центурии, по правому флангу. Рядом всходил каменистый склон в щетине поросли.

      – Что-нибудь заметили?

      Кастор, кивнув, подождал, пока центурион встанет бок о бок с еще одним