Шантарам. Грегори Дэвид Робертс

довольно много, так что на какое-то время хватит.

      – А как ты заработал?

      Он смотрел на меня с простодушным любопытством, не сознавая, что вопрос может оказаться бестактным и смутить меня.

      – Знаешь, Абдулла, невежливо спрашивать иностранцев, как они зарабатывают на жизнь, – ответил я, смеясь.

      – Понятно, – улыбнулся он. – Подпольный бизнес.

      – Ну, не совсем… Но раз уж ты спрашиваешь, я объясню. Одна француженка хотела купить полкило чараса, и я ей помог. А еще я помог немецкому туристу продать камеру «Кэнон» по выгодной цене. От них обоих я получил комиссионные.

      – И сколько? – спросил он, глядя мне в лицо.

      Глаза его были бледно-карими, почти золотыми. Такого цвета бывают песчаные дюны в пустыне Тар перед наступлением сезона дождей.

      – Около тысячи рупий.

      – За каждое из этих дел?

      – Нет, за оба вместе.

      – Это очень маленькие деньги, брат Лин, – кинул он, презрительно скривив губы и сморщив нос. – Совсем-совсем крошечные.

      – Ну, может, для тебя они и крошечные, – пробормотал я, – а я могу прожить на них недели две.

      – А сейчас ты, значит, свободен?

      – В каком смысле?

      – У тебя нет пациентов?

      – Нет.

      – И свои маленькие комиссионные тебе тоже не надо зарабатывать?

      – Нет, не надо.

      – Тогда поехали.

      – И куда же это?

      – Поехали, там увидишь.

      Выйдя из хижины, мы столкнулись с Джонни Сигаром, который, по всей вероятности, подслушивал. Он улыбнулся мне, состроил грозную мину Абдулле, затем решил улыбнуться мне вторично, хотя на этот раз к улыбке примешались остатки грозной мины.

      – Привет, Джонни. Я уезжаю на некоторое время. Последи, чтобы детишки не копались у меня в лекарствах, ладно? Я сегодня разложил на этажерке кое-какие новые средства, и среди них есть опасные.

      Джонни оскорбленно выпятил челюсть:

      – Никто ничего не тронет в твоей хижине, Линбаба! О чем ты говоришь? Ты можешь оставить здесь миллион рупий, и он будет цел. Можешь оставить золото. Центральный банк Индии не такое надежное место, как хижина Линбабы.

      – Я только хотел сказать…

      – Даже алмазы можешь положить здесь. И изумруды. И жемчуга.

      – Понятно-понятно, Джонни. Я учту это на будущее.

      – Да о чем вообще беспокоиться? – вмешался Абдулла. – Он получает так мало денег, что они никого не могут заинтересовать. Знаешь, сколько он заработал на прошлой неделе?

      Джонни, похоже, относился к Абдулле с подозрением. На лице его сохранялась враждебная мина, но любопытство одержало верх.

      – Сколько? – спросил он.

      – Не вижу смысла говорить об этом сейчас, – проворчал я, боясь, что обсуждение моих крошечных заработков затянется на целый час.

      – Тысячу рупий! – сказал Абдулла, плюнув для пущей выразительности.

      Взяв Абдуллу за руку, я потащил его по дорожке между хижинами.

      – Хорошо, Абдулла. Ты же хотел отвезти меня куда-то.