До сих пор. Шмуэль-Йосеф Агнон

отовсюду, не только из Берлина.

      – Даже хлеба там не найдешь, – сказала она.

      – Малка, Малка, – сказал я, – неужто ты забыла библейское «Не единым хлебом жив че ловек»?

      – А ты дочитай этот стих до конца, – сказала она. – Что там в конце сказано? «Не одним хлебом жив человек, но всяким словом, исходящим из уст Господа, живет человек»[34]. Какое слово Господне ты найдешь в своем Берлине?

      – Я вижу, Малка, что ты не забыла свои уроки, – сказал я.

      – Не хвали меня, – сказала она. – Главное я все-таки забыла.

      – Что именно?

      Малка молча оглядывалась вокруг. Что же она искала? Оказалось, что-нибудь, что можно дать мне в дорогу. И поэтому стала предлагать мне все, что попадалось ей под руку. Я засмеялся:

      – Ты собираешься дать мне консервы? У меня в кладовках полным-полно консервов.

      Лицо ее вдруг просветлело.

      – Как я могла забыть! – воскликнула она. – Как я могла забыть!

      – Что ты забыла, Малка? – спросил я.

      Одним прыжком, точно молодая девчонка, метнулась она на кухню и тут же появилась оттуда с цельной гусиной печенкой в руках. Гусиную печенку и в обычное время не всюду найдешь, что уж говорить о временах военных, но она протянула мне этот подарок от всей души. Она так радовалась, что у меня не хватило духа сказать ей, что я вегетарианец и мяса не ем. Я стоял и думал про себя, куда мне теперь девать эту печенку, а она радовалась, что сумела на прощанье угостить меня чем-то стоящим. Быстро завернула печенку в бумагу и сказала:

      – Ешь и получай удовольствие. Если бы ты не спешил, я бы ее сама поджарила, у тебя на глазах, и ты бы поел у меня…

      – Малка, – сказал я, – мне уже и в самом деле пора. И пожалуйста, не провожай меня, я сам найду дорогу.

      Но она все равно пошла со мной, по пути не переставая осыпать меня всеми возможными благословениями и самыми наилучшими пожеланиями, присоединяя к каждому своему пожеланию полезный совет, а к каждому своему совету – толковое практическое наставление. Так мы с ней шли и шли, пока вдали не показалось здание лечебницы. Тут она испугалась и сказала:

      – Лучше мне вернуться, пока твоя госпожа Шиммерманн не увидела меня в затрапезе.

      Я пошел с ней обратно до середины пути и уже собирался попрощаться, как вдруг она сказала:

      – Тебя не удивило, откуда у меня гусиная печенка?

      – Да, – сказал я, – немного удивило, действительно.

      – Раз так, я тебе расскажу, – сказала она. – У меня было на хозяйстве двое гусей – хорошие, жирные гуси, я их берегла на тот день, когда мои домашние вернутся с войны. И вот выхожу я как-то утром задать им корм, смотрю – нет одного гуся. Я спрашиваю оставшегося: где твой товарищ? А он захлопал крыльями и закричал по-гусиному: «Га-га-га» – как будто понял мой вопрос. Да только я не поняла его ответ. Ну, а потом мне рассказали, что госпожа Шиммерманн пригласила каких-то музыкантов выступить перед ее ранеными, а эти музыканты увидели моих гусей и украли одного. Вот я и сказала себе: зарежу-ка я оставшегося, пока и его не украли. И вот как раз сегодня приехал резник Алтер-Липа из Лейпцига

34

Втор. 8, 3.