Ожившие камни Аргоса. Гюля Ализаде

случилось? – удивленно спросила кириа Гестия.

      – Я решил освободить комнату и потому принес деньги. Вот, здесь за несколько месяцев! – ответил он, протянув ей плату.

      – Я не поняла чего-то. или ты действительно платишь больше, чем положено? – еще больше изумилась Гестия, разглядывая золотую гемигекту.

      – Да, кириа. Мне пора уже, – нетерпеливо проговорил Леонидас, собираясь уходить.

      – 11о… – хотела она добавить что-то еще.

      – Кириа Гестия, я спешу! – оборвал юноша, уже спускаясь с лестницы.

      Леонидас спешил покинуть дом. Выйдя наружу, он остановился всего на миг, но сдержался и не посмотрел туда, где жила она.

      Юноша быстро зашагал к рыночной площади, занимающей довольно-таки большое пространство в центре Аргоса. Времени до наступления утра было еще много, но он уже не мог оставаться в этом доме, на этой улице.

      Дойдя до пропилей – парадных проходов агоры, он осмотрелся. Не заметив нигде агораномов (рыночных надсмотрщиков), Леонидас присел на землю. Он чувствовал слабость, поскольку не проглотил ни кусочка за весь прошедший день. Достав бутыль с водой из сумки, юноша сделал несколько глотков и сразу же ощутил, что голова прояснилась…

      Ему никогда не хотелось спать по ночам, ведь он так любил смотреть на мерцание неба. «Как же ты прекрасна, жизнь! Все в тебе упорядочено: сначала наступает ночь, потом день. Ночное небо освещается луной и звездами, дневное – солнцем. Холод сменяется жарой. Люди умирают и возрождаются вновь! Почему же во мне нет этой гармонии?… Откуда такой хаос в мыслях и не поддающееся никакому воздействию смятение в душе?» – не переставал задаваться вопросом юный скульптор.

      Улегшись на землю, он подложил сумку под голову. Так ему лучше удавалось разглядывать подмигивающие друг другу звезды.

      – Леонидас, сынок! – послышался голос заказчика, который подошел к своей лавке, чтобы отпереть ее.

      Юноша открыл глаза.

      – Да, кириос Павлос, я заснул, сам того не ведая, – ответил он, поспешно поднявшись на ноги.

      – Так зачем же здесь, на голой земле?… Разве пристало ученику великого скульптора вести подобный образ жизни? – возмутился пожилой мужчина. – У тебя нет дома? Закончились деньги?

      – Я это так. Да просто решил прийти пораньше и прилег. Недавно пришел, Павлос, – нелепо объяснился Леонидас.

      – Лео, довольно этих странностей! Ты – скульптор, творец! Сам Аристэйос, выступая на городских собраниях, неоднократно упоминал твое имя. Говорил, что возлагает большие надежды на своего ученика Леонидаса, то есть на тебя. Да, именно! – Павлос ткнул пальцем в грудь опустившего со стыда голову юноши. – Даже эти маленькие скульптуры, которые ты лепишь всего за час, вызывают большое восхищение горожан и продаются на лету!

      – Я все понимаю, поверьте. Больше этого не повторится, обещаю! – раскрасневшись от подобной похвалы, смущенно проговорил Леонидас.

      – И смени уже одежду! Что это за тряпье на тебе? Цвет твоего