Обладатель великой нелепости. Борис Левандовский

вы.

      Сева молча разглядывал Германа.

      – Это… мой сын, – пояснил тот.

      Выражение сторожа несколько изменилось, он кивнул:

      – А-а…

      – Он передавал вам привет.

      – А, да-да, спасибо, – сторож снова улыбнулся. – Вы удивительно похожи с сыном. Просто невероятное сходство. Издалека я принял вас за него.

      – Да, я так и понял. – Герман почувствовал облегчение, словно сдал невероятно трудный экзамен по актерскому мастерству. – Нас часто путают.

      Герман сделал вид, что чрезвычайно торопится, и протянул руку:

      – Рад был познакомиться… Спокойного дежурства.

      – Спасибо, – Сева ответил крепким рукопожатием. – Передавайте Герману привет.

      Герман кивнул и направился к открытым воротам.

      Сторож проводил его взглядом. В глазах отставника мелькнуло сложное выражение: что-то подсказывало ему – что не все, произошедшее здесь минуту назад, было правдой. Потом, когда спина «отца» Германа скрылась за поворотом улицы, он пожал плечами и направился к дежурке.

      Только оказавшись за поворотом, Герман смог нормально перевести дыхание. Вскоре за деревьями, образовывавшими небольшую аллею, показался его дом. Он прибавил шагу, мечтая как можно быстрее укрыться от посторонних глаз.

      Герман, вот твое Убежище…

      Наконец он вошел в дом.

      Его Погребальное Турне завершилось.

      Он как раз открывал верхний замок своих дверей, когда услышал шаги на лестнице – кто-то спускался сверху. Герман одной рукой проверил, не видны ли сзади его белые волосы, выглядывающие из-под кепки, покончил с верхним замком и занялся нижним. Шаги уже раздавались прямо за его спиной; он напрягся, ожидая, когда они начнут удаляться, и надеясь, что это не окажется хорошо знающая его словоохотливая соседка. Или сосед.

      Герман сделал последний поворот ключа и взялся за ручку двери.

      Шаги сзади замедлились.

      – Здравствуйте, Гера!

      Герман мысленно чертыхнулся. Это была соседка из квартиры двумя этажами выше. Одинокая сорокалетняя женщина, довольно состоятельная (впрочем, все жильцы в доме Германа были людьми состоятельными, – он строился по специальному заказу; строительная компания начала собирать средства с будущих жильцов еще за полгода до начала строительства). Длинные языки судачили, что наследство досталось ей от бывшего мужа, который сначала выгнал ее за измену, а потом умер от инфаркта во время бракоразводного процесса. К «языкам» Герман не прислушивался, однако липкий взгляд Лизы не оставлял шансов на сомнения, в чем именно причина ее внимания к нему. При каждом удобном случае она старалась завести с ним разговор, не важно, на какую тему. Главным было – в конце пригласить его к себе «на чашку кофе», и Герман это прекрасно понимал. Однажды он, и правда, едва не принял одно их таких приглашений, но перед тем как нажать на кнопку звонка ее дверей, передумал и, тихо ступая, вернулся к себе.

      – Здравствуйте, – ответил он, не поворачивая