Стая. Виктор Точинов

компонент, препятствующий чересчур быстрому его горению. И детонация в самом деле может разнести ружье…

      – Ты меня позвал, чтобы рассказать про здешнее изобилие зайцев? – спросил Граев.

      – Вот-вот… – кивнул Мельничук. – Зайцев тут пруд пруди. И один из них – ты, Граев. Причем охота на тебя началась по полной программе.

      – Я заметил.

      – Не знаю уж, что ты там заметил… Но если сегодня ближе к вечеру подойдешь к любому стенду «Их разыскивает милиция», то сможешь полюбоваться на свой портрет. И почитать про свои приметы.

      – Чем же я прогневил родную-то милицию?

      – Двойное убийство. Жены и случайного свидетеля.

      – А-а-а… Понятно. А вот если я сейчас возьму да и явлюсь с повинной? Да хоть бы тебе и здесь? Отдаюсь, мол, товарищ подполковник, в руки правосудия! Потому что, уверен, если в прошлом этого «случайного свидетеля» покопаться, – пять-шесть «мокрых» эпизодов точно отыщутся. Сдамся – и что тогда?

      – Тогда, Граев, день, много два, я продержу тебя в своем ИВС. Дольше не смогу, отправишься в СИЗО. А поскольку мент ты всего лишь бывший, – сядешь там в общую камеру, на общих основаниях. Дальше рассказывать?

      Граев мотнул головой. И без того ясно: шепнут кому надо, и в одну далеко не прекрасную ночь заточка воткнется Граеву в ухо, или в иное место, – нахождение в котором острых металлических предметов никак не совместимо с жизнью.

      – Ты ведь недаром назначил это место для встречи… – задумчиво сказал Граев. – Что бы я понял, даже если не смогу прийти, откуда ветер дует… Правильно?

      – Если ты такой понятливый, то отчего задаешь дурные вопросы?

      – Я риторически. Можешь не отвечать. Так, дедуцирую…

      – Ну-ну… Дедуцируй, Пуаро…

      – Да уж почти закончил…

      Дальнейший ход своих мыслей Граев не стал озвучивать, но картинка получилась примерно такая: тогда, год назад, в ходе следствия по делу об исчезновении, а затем и гибели Колыванова, Мельничук подвергся сильному давлению со стороны кого-то из высших чинов ГУВД. Надо понимать, сейчас, в деле Граева, все повторилось, в ход пошел все тот же рычаг давления, – и подполковник сделал соответствующие выводы.

      Граев давно и хорошо знал Мельничука, и понимал: мочиться против ветра, тем более против ураганного, тот не станет. И без того, отправляясь на сегодняшнюю «охоту», рисковал слишком многим.

      – Что предлагаешь? – спросил он у подполковника напрямую.

      Мельничук вздохнул.

      – Смываться тебе надо, Паша. И лучше бы за бугор. Смываться и ложиться на дно.

      – И пролежать там, на дне, всю оставшуюся жизнь? Знаешь, кстати, загадочку: на дне лежит, усами шевелит?

      – Сом? – предположил Мельничук без особого интереса.

      Граев покачал головой.

      – Рак?

      – Не угадал.

      – Тогда не знаю…

      – Василий Иванович Чапаев. А с ним на пару, вместо Петьки, теперь Павел Иванович Граев. Без усов, правда.

      – Люблю твое чувство юмора. Особенно