Последняя охота. Василий Орехов

причинял террористам особого вреда – они лишь слегка отклонялись от курса, пропуская мимо себя ослепительные росчерки плазмы. Имея дело с тяжелыми истребителями, аналогичными по классу его собственному, Лафарж мог бы, уповая на свое мастерство пилотирования, попробовать несколько сложных маневров в ущельях и среди горных вершин – даже если бы противники и не разбились о камни, пытаясь следовать рискованной траектории охотника, им пришлось бы уклоняться от столкновений и терять драгоценные секунды. Однако маленькие подвижные рейдеры не испытывали никаких затруднений, совершая фигуры высшего пилотажа невысоко над скалами. Лафаржу срочно требовалась новая тактика, поскольку беспорядочное бегство себя явно не оправдывало.

      Впереди снова сгустилась чернота, горизонт приблизился, горы ушли вниз, и в глубине долины открылся глубокий известняковый каньон, стилизованной молнией рассекший мерзлый грунт плоскогорья. На дне каньона все еще царила ночь – сюда, на полуторакилометровую глубину, пока не проникли лучи безумного светила, которое уже уничтожило весь снег в долине и теперь пожирало высокогорные ледники. Осыпающиеся стены гигантской трещины густо покрывала тонкая матовая паутина выступивших на поверхность цинковых жил. С этим каньоном можно было сыграть старую, как мир, но довольно эффектную шутку.

      Усилием мысли Лафарж направил свой боевой корабль в трещину, чуть сбросив скорость до минимума. Трюк был рискованным – ширина каньона едва ли превышала ширину «кондора» в десять раз. Теперь любое препятствие, оказавшееся на пути, могло стать для охотника надгробной плитой.

      Лафарж взмок от напряжения, с трудом минуя крутые повороты и изгибы гигантского коридора. Два «ската», нырнувшие вслед за ним в каньон, выглядели стремительными юркими пираньями, атакующими барракуду. Третий продолжал преследование поверху, пытаясь ураганным огнем прижать «кондор» к грунту. Они уже почти захлопнули створки капкана, когда охотник увидел, наконец, распластавшиеся по одной из стен ущелья многометровые щупальца цинковой жилы, проступавшие из-под толстого слоя хлорного инея. Несколько тысячелетий с тех пор, как геологический разлом обнажил это месторождение, нагреваемый местным солнцем металл расширялся днем и сжимался ледяными ночами, понемногу разрушая свою каменную колыбель. Стена каньона, заключавшая в себе жилу, была покрыта неровным узором длинных и тонких трещин, дно устилал внушительный слой известняковой пыли. Такое явление было обычным для планет подобного типа.

      За долю секунды до того, как поравняться с жилой, Лафарж резко увеличил мощность двигателя, и чудовищный резонанс разорвал трещины в скалах до самого дна. Каменные стены рухнули позади «кондора», похоронив под собой один из рейдеров – охотник услышал в наушниках короткий оборвавшийся вопль изумления, а затем хриплую ругань пилота второго вражеского корабля, шедшего на значительном расстоянии следом за первым и сумевшего неимоверным усилием