Профессор Сторицын. Леонид Андреев

такая назойливая…

      Сторицын. Назойливая?

      Елена Петровна. Не придирайся к словам, пожалуйста, у меня и так нервы расстроены. Если хочешь, я пришлю ее сюда, она тебя развлечет. О тех не беспокойся, они люди свои, и я им скажу, что это по делу. Я добрая, Валентинчик?

      Сторицын (целуя руку). Но, пожалуйста, извинись, Лена, вообще помягче.

      Елена Петровна. Ах, Валентинчик, я сегодня весь день плачу! Нет, не беспокойся, это я так, у меня ужаснейшие нервы. Будь умницей и не волнуйся, а я сейчас приведу ее. Кажется, девочка не на шутку влюблена в тебя, пожалей ее. Je ne suis pas jalouse…

      Сторицын (укоризненно и резко). Елена!

      Но Елена Петровна уже уходит.

      Модест Петрович. Людмила Павловна очень гордый человек. Прекрасная девушка!

      Сторицын (сухо). Да? Где мой галстук, ты не видал, Модест? Дай скорей, голубчик! Если тебе когда-нибудь захочется сказать настоящую пошлость, то говори по-французски – удивительно удобный язык. И если тебе случится когда-нибудь захворать, Модест, то скрывай это так, как будто ты убийца и кого-нибудь зарезал…

      У дверей Елена Петровна и княжна.

      Елена Петровна (церемонно). Пожалуйте, княжна. Вот он, мой больной, развлеките его, он, бедненький, скучает. Un moment! Venez ici, Modeste!

      Модест Петрович (торопливо). Иду, сестра, иду.

      Поздоровавшись с княжной, уходит. Сторицын и княжна одни.

      Сторицын. Людмила Павловна, я очень рад… Простите великодушно, здесь такой ужасный беспорядок. Этот поднос я уберу, эти бумаги я отложу, эти гранки – так; теперь садитесь, пожалуйста, Людмила Павловна.

      Людмила Павловна. Вы нездоровы, Валентин Николаевич?

      Сторицын. Пустяки, о которых чем меньше говорить, тем приятнее.

      Людмила Павловна. Хорошо. Ваш кабинет теперь не такой, чем днем.

      Сторицын. Лучше?

      Людмила Павловна. Да. Я вам не мешаю?

      Сторицын. Нет, Людмила Павловна, вы были больны?

      Людмила Павловна. Нет, я была здорова. Я теперь каждый день езжу верхом на острова.

      Сторицын. На острова? Да, конечно. Но я успел немного привыкнуть, чтобы мы вместе возвращались с курсов, и эти две недели…

      Людмила Павловна. Вы привыкли, чтобы я вас провожала? Я не хотела.

      Сторицын. Да, конечно. Не прикажете ли чаю, княжна?

      Людмила Павловна. Нет, благодарю вас, я в это время не пью. У вас в столовой сидит Саввич? Он всегда там сидит?

      Сторицын. Да, почти всегда. Во всяком случае – пять лет.

      Людмила Павловна. И в кабинет вы его также пускаете?

      Сторицын. Оставим Саввича. Вы и у нас долго не были, отчего?

      Людмила Павловна. Тоже не хотела. Мне очень не нравится ваш дом. Вы ничего не имеете против, чтобы я так говорила? – я могу иначе.

      Молчание. Сторицын тихо и нехотя смеется.

      Сторицын. Я смотрю на ваши длинные перчатки и чувствую себя, как студент, который на балу случайно познакомился с великосветской барышней и не знает, о чем с ней говорить. На вас особенное платье – обыкновенно