Любви чудесная квинтоль. Борис Алексеев

знаю, – ответил Антон, глядя через головы на Розу.

      – Если вы, молодой человек, не знаете даже этого…

      – Станция «Дворец Советов», – объявил машинист по селектору.

      Роза с матерью стала пробираться к выходу.

      – Э нет, бабуся, – улыбнулся Антон, – теперь знаю. Я вы-хо-жу!

      Поезд мягко остановился. Роза спорхнула с подножки и помогла матери выйти на перрон. Бросив косой взгляд на выходивших из дверей пассажиров, она подхватила мать под руку и направилась к выходу.

      Каскад подземных переходов вывел их из мрачного вестибюля метро на праздничную Кропоткинскую площадь. Вдоль высокого забора, ограждавшего от лишних глаз котлован недостроенного Дворца Советов, катились человеческие волны, гонимые ветром разгульной радости. Кумачовые паруса транспарантов трепетали на ветру, повсюду звучала музыка военных оркестров и трофейных аккордеонов.

      Роза задержала мать у вереницы старушек, притулившихся к зданию станции и продававших всякую всячину. Она водила мать от старушки к старушке, поглядывая из-под шляпки по сторонам. У последней старушки мать решила купить какую-то безделицу и стала торговаться. Роза выпрямилась, обернулась к метро и подняла руку вверх. Тотчас над праздничной суматохой взметнулась неподалёку ответная мужская рука. Девушка закусила губку и с улыбкой склонилась к матери:

      – Мама, ну что ты так долго! Пойдём же.

      Они направились по Гоголевскому бульвару в сторону Арбата. Метров через двести свернули на Сивцев Вражек и скрылись в одном из подъездов дома № 4.

      – Эврика! – воскликнул Антон, провожая взглядом любимую.

      Не сдержав эмоции, он выкинул замысловатое танцевальное коленце, постоял ещё минут пять, изучая особенности местной топографии, затем развернулся и, насвистывая сороковую Моцарта, зашагал прочь.

      Дом, в котором втроём жили Антон с мамой и младшей сестрой Таней (отец погиб в 45-м), располагался на Садовом кольце неподалёку от Павелецкого вокзала. Идти от «Кропоткинской» (так вскоре назовут станцию «Дворец Советов») в сторону Зацепа – минут сорок, не больше.

      Когда юноша вернулся домой, мама стряпала на кухне, Таня что-то писала в комнате, сидя за столом, а соседский кот Тиша мирно спал, обняв коридорную тумбочку и положив лапу на трубку коммунального телефонного аппарата.

      – Мама, я… я, – Антон запнулся, – я есть хочу!

      Мать посмотрела в счастливые глаза сына и покачала головой:

      – Ой ли?… Ты купил то, что я тебя просила?

      Антон не услышал вопрос матери. Прямо в ботинках, не разуваясь он прошёл на кухню и рухнул на табуретку.

      – Мама, жизнь прекрасна!

      Мать улыбнулась в ответ, внимательно поглядела в глаза сыну, отложила стряпню и присела рядышком.

      – Антоша, а ты не влюбился, случаем?… – спросила она, внезапно став вопросительно-серьёзной.

      – Мама, что ты говоришь! Ну разве можно вот так спрашивать?! – захлёбываясь словами, Антон вскочил с табуретки