Я всемогущий. Дмитрий Карманов

раскроется автоматически.

      Самолёт сильно тряхнуло, послышался резкий свист снаружи. Я поспешно ухватился за лямки. В голове шумело. Человек со шрамом продолжал объяснять, как нужно поджимать ноги при приземлении. Заметив, что я не слушаю, он оборвал себя на полуслове, подошёл к люку и глянул в иллюминатор.

      – Мы уже совсем низко, – сказал он. – И скорость погасили. Можно прыгать.

      В животе стянулся плотный болезненный узел. Не ощущая рук, я надел парашют. Всё происходило как в дурном сне, когда ты чувствуешь, что что-то неправильно, но не можешь уловить, что именно.

      Бортпроводник с заметным усилием открыл люк. В лицо ударил холодный ветер, заходили ходуном шторки, отделяющие нас от салона. Воздух ревел так, что уже ничего не было слышно, хотя человек со шрамом продолжал что-то говорить, раскрывая рот. Где-то на краю сознания проплыла неуместная мысль о ноутбуке, оставшемся на багажной полке.

      На подкашивающихся, словно чужих, ногах я подошёл к проёму. Инстинктивно схватился за что-то, не в силах отвести глаз от открывшейся картины. В те мгновения больше ничего не существовало – только я один на один с проплывающим под ногами пейзажем. Самолёт вновь затрясся, будто поторапливая. Кажется, я всхлипнул, хотя в окружающей шумовой какофонии сам себя не услышал. Сделать шаг в пустоту казалось нереальным. Я мысленно досчитал до пяти. Помедлил ещё мгновение. Наконец, сильно оттолкнулся и выпрыгнул наружу.

      Ноги. Свои собственные ноги – это первое, что я увидел, оказавшись в воздухе. Было непонятно, где верх, а где низ. Наконец, изогнувшись червяком, я повернулся лицом к земле.

      Сразу же вспомнились рассказы знакомых парашютистов о необычайном, волнующем ощущении свободного полёта. Я мысленно выругался. Какой, к чертям собачьим, полёт, какая там лёгкость или парение! Я чувствовал, каждой клеточкой тела чувствовал, что не лечу, а падаю – в прямом смысле, – падаю, вывалившись из самолёта. Воздух бил в лицо тугим холодным потоком, но казалось, что лёгким его не хватает. Я приоткрыл рот и стал делать глубокие вдохи.

      Ледяной молнией по позвоночнику пробежала мысль, что купол до сих пор не раскрылся – а я продолжаю падать. И тут же раздался негромкий хлопок, лямки напряглись, и сверху – я задрал голову – расцвёл оранжевый кружок, показавшийся совсем маленьким.

      И стало тихо. Тихо и холодно. Пальцы окоченели, а нос щипало, как на морозе. Я попытался разглядеть местность внизу. Земля была располосована на зелёные и коричневые прямоугольники. По правую руку виднелись строения, правда, достаточно далеко. Во все остальные стороны тянулись поля, кое-где перемежаемые полосками деревьев или кустов.

      Пока я крутил головой, отыскивая, куда направиться после посадки, земля стала приближаться пугающе быстро. На мгновение я даже подумал, что не лечу на парашюте, а падаю. Пытаясь смягчить удар, я поджал ноги.

      При посадке я запутался в стропах, неуклюже перевернулся, больно ударившись ягодицами, и оказался лежащим навзничь на липком от дождя поле, лоснившемся глинистыми пластами вспаханной земли.

      Какое-то время я не двигался, постепенно осознавая, что подо мной твёрдая