Повелитель снов. Александр Прозоров

плоти земли русской, воля от воли ветра гулячего, слово от слова речи Свароговой, взгляд от взгляда света полуденного. Я, внук Сварогов, ветвь от корня русского, на сем свете рожденный, в водах омытый, землей вскормленный, Алатырь-камнем благословленный. На море-окияне, на острове Буяне, лежит камень Алатырь, дождями умыт, солнцем согрет, землей укутан. Ты, Алатырь-камень, меня не видишь, меня не слышишь, меня не чуешь. Так бы и вороги меня не замечали. Ты, Триглава-кормилица, забери мою плоть, отнеси на сто сажен к Новгороду. Ты, Похвист могучий, возьми мой шум, унеси его на сто сажен к Новгороду. Ты, Хоре горячий, забери мой свет, отнеси на сто сажен к Новгороду. От сего мига и до конца света. Аминь…

      Он рассыпал вокруг себя землю и, глядя только вниз, себе под ноги, оделся, опоясался.

      – Плоть от плоти земли русской, воля от воли ветра гулячего, слово от слова речи Свароговой, взгляд от взгляда света полуденного. Ты, Алатырь-камень, меня не видишь, меня не слышишь, меня не чуешь. Так бы и вороги меня ныне не замечали. Аминь…

      Хотя этого по заговору и не требовалось, Андрей широко перекрестился и начал выбираться из пугающе молчаливого иван-чая. Шелест сминаемой травы слышался – но откуда-то справа.

      Наконец он добрался до поросшего редким лесом склона, начал спускаться вниз, к реке, петляя между соснами. Примерно в ста пятидесяти метрах выше по течению точно так же бежал совсем молодой, еще безбородый боярин с шитой серебром тафьей на гладко выбритой голове, в ферязи без рукавов и единственным перстнем на среднем пальце левой руки.

      Мужики, активно стучавшие топорами, замерли, провожая взглядами идущую прямо в руки добычу, аж дыхание затаили. Андрей повернул влево, заходя им за спины – двойник же оборотился к убийцам лицом. Князь рванул саблю – топочущий по склону паренек в точности повторил движение.

      – Стой! – не выдержал один из убийц, кинулся к миражу. Через мгновение все остальные ринулись следом. Зверев побежал за холопами Старицкого – двойник же повернулся к ним спиной и кинулся наутек. – Стой! Стой, не то хуже будет!

      Им так хотелось одарить смертью совершенно незнакомого человека… Между тем собственная погибель, невидимая и неслышная, уже шла за ними по пятам, готовясь обрушить клинок на затылок приотставшего душегуба.

      Дело закончилось в несколько минут. В азарте погони убийцы не замечали, как шаг за шагом их становится все меньше и меньше. Никто даже вскрикнуть не успел – стараясь не шуметь зря, Андрей раз за разом сносил старицким холопам головы. В общем топоте падающие тела внимания не привлекали. Только чернобородый, умерший четвертым, успел оглянуться – видать, нутром почуял неладное. Он остановился, открыл рот – но разрубившей горло сабли все равно не различил.

      Закончив свою кровавую, но необходимую работу, князь вытер клинок о рубаху последнего из погибших, спустился к реке, тщательно умылся, по воде вернулся к недоделанному плоту, забрался на него, чтобы плеском не выдать своего местоположения.

      – Пахом!!!

      Холоп