Всадники ночи. Александр Прозоров

Пахом идущую с коромыслом женщину, так старательно закутанную в платок, что наружу выглядывали только нос и глаза. – Где здесь усадьба боярина Храмцова?

      Та медленно повернулась, махнула руками в сторону большой избы.

      – За деревней, что ли?

      – Да вот же она, – простуженным голосом ответила крестьянка и снова указала на дом. – Лукерья Ферапонтовпа, вдова Агария Петровича, там ныне, горюет.

      – Горюет? – встревожился Андрей. – Отчего?

      – Доля вдовья тяжкая, – лаконично ответила женщина и двинулась вдоль забора по своим делам.

      – Какая же это усадьба? – не понял Зверев. – Как ее оборонять? Где холопы, дворня живут? Коней, скотину где хозяин держит?

      – Боярин это али сын боярский? – задал более верный вопрос Пахом.

      Разница была существенной. Боярин получал землю из рук государя, перед государем отвечал, по государеву требованию людей на службу выставлял. И поместье боярское большей частью размеры имело достойное – чтобы не одного человека, а хотя бы десяток воинов боярин содержать мог и с собой на рать выводить. Сын же боярский свой участок от боярина получал, хоть и не являлся его отпрыском. Такие жесты помещик позволял себе в отношении обедневших родичей, безродных знакомых либо еще кого, кто был способен и за землями неудобными присмотреть, за деревней, что стоит на отшибе, и в поход воинский выйти. Только уже не по разряду из приказа царского, а по воле своего боярина. Потому и земли у сына боярского обычно имелось всего ничего – себя да пару холопов прокормить, – и ни о каких усадьбах у детей боярских никто никогда не слышал. Он ведь хотя и не холоп, но человек все же подневольный.

      Всадники распугали кур, что выклевывали просыпанное перед крыльцом просо, спешились. На защиту птиц кинулся было рыжий лохматый пес – да веревка коротка оказалась, и он залился злобным бессильным лаем. На шум из дома выглянул мальчишка лет десяти, в рубахе, шароварах и сапожках, опоясанный атласным красным пояском. Русые волосы удерживались идущим через лоб ремешком.

      – Стой, малец! – окликнул его Зверев. – Где тут река Вержа?

      – Я не малец! – возмутился постреленок. – Я боярин Храмцов!

      Путники изумленно замерли, переваривая услышанное. Мальчишка же, потоптавшись, махнул рукой за деревню:

      – А Вержа там. Коли по дороге, так верстах в пяти отсель.

      – Значит, это земля между Днепром и Вержей… – Андрей перевел взгляд на дядьку. – Правильно, выходит, прискакали.

      – Здрав будь, боярин, – стащил с головы шапку Пахом. – Сие князь Сакульский пред тобой стоит, Андрей Васильевич. Скажи, сделай милость, а иных бояр Храмцовых здесь поблизости нет?

      – Я единственный! – развел плечи мальчишка. – Я боярин Храмцов, да отец мой, сын боярский. А иных Храмцовых окрест нет и быть не может!

      – С кем ты там речи ведешь, сынок? – приотворилась дверь.

      – Это князь Сакульский, мама, – оглянулся мальчишка. – Они путь к Верже ищут.

      – Ой, господи! – Дверь с громким