Зинзивер. Виктор Слипенчук

что невольно вслух засмеялся и вынужден был покинуть лавочку. Две старухи, мирно разговаривавшие, вдруг умолкли и стали опасливо оглядываться на меня. Чувствуя спиной их подозрительные взгляды, шагнул в радугу, а вышел – как из-под душа. Ни о каких стихах не могло быть и речи. Чтобы подсохнуть, решил сразу не заходить в редакцию, а немного погулять возле ДВГ и по чистой случайности выбрал отмостку под окнами библиотеки. Выбор оказался неудачным. Из окна второго этажа высунулись два коротко стриженных атлета и приказали, чтобы не маячил под окнами. Безапелляционность озадачила.

      – А вы, собственно, кто такие – представьтесь, – как можно учтивее сказал я.

      – Если мы представимся, – ответил черноголовый, – то ты уж точно костей не соберешь. Ты понял, ханурик?

      Не дожидаясь моего ответа, приказал белобрысому, чтобы тот спустился и навшивал «мокрой курице». Белобрысый довольно-таки умело циркнул слюной сквозь зубы, с расчетом попасть в меня, и лениво, будто мы уже полдня разговаривали, сказал:

      – Ханурик, ты слышал? Отвали, а то по стене размажу.

      Боже, у меня не укладывалось в голове, чтобы так вызывающе грубо разговаривали со мной не где-нибудь, а в ДВГ, в его интеллектуальном центре, лучшей библиотеке города. Мелькнуло – может, сантехники из уголовников?! Вполне, книги очень даже дефицитный товар…

      Решение созрело молниеносно – дойти до ближайшей телефонной будки и позвонить куда следует.

      Между тем белобрысый продолжал:

      – Ханурик, даю десять секунд на размышление.

      Он исчез, и тут же из соседнего окна, стуча разматывающимися ступеньками, вывалился штормтрап. Самый настоящий, корабельный – лини из промасленной пеньки.

      Выглянул черноголовый. Не отрывая взгляда от часов, напомнил:

      – Ханурик, осталось три секунды!

      Никогда в жизни, ни до, ни после, я не испытывал столь сильного раздражения на прозвище. Взяв первый попавшийся под руку обломок кирпича, сказал, что всякому, кто попытается слезть, еще на трапе расшибу голову.

      Я отбежал от отмостки и на всякий случай стал под деревом.

      На этот раз из соседнего окна высунулись сразу четыре головы. Я был удивлен до крайности, потому что в одной из них узнал нашего редактора. Он тоже узнал меня.

      – Митя, это ты, что ли?!

      Я вышел из-под дерева и бросил обломок кирпича под ноги. Я не знал, что и подумать.

      Редактор подошел к окну, у которого стоял черноголовый, и они вполголоса стали горячо что-то обсуждать. Потом редактор выглянул и сказал, чтобы я залезал. Я засомневался – уж не заодно ли он с «сантехниками»? Но редактор, уловив сомнения, успокоил:

      – Залазь, никто тебя не тронет.

      – Зачем же по трапу, если гораздо проще зайти через двери? – спросил я.

      Он почему-то сразу разозлился и даже прикрикнул, чтобы не разглагольствовал, не собирал вокруг себя ротозеев. Его поведение выглядело более чем подозрительным. Теряясь в догадках, я умышленно затягивал время.

      Белобрысый,