Зинзивер. Виктор Слипенчук

моих дарований (а это так), то и вовсе станет понятным, почему я нисколько не рисковал в своем нахальстве. Кроме того, я дал повод каждому обнаруживать друг в друге физическое сходство не с актерами (что у нас сплошь и рядом), а с писателями. Согласитесь, исподволь даже здесь возникает четко профессиональная ориентация подспудных мыслей. И все это литератору-новичку за каких-то семь рублей взноса на технические расходы по изданию коллективного сборника.

      (Кстати, то есть совсем некстати, сумму взноса староста назвал в своем выступлении «разовым оброком». Вначале я хотел поправить его, указать на неуместность сравнения, но под одобрительный гул зала вовремя передумал – пусть будет оброк, какая разница?!)

      И еще о моей безошибочности. Когда из президиума спустились в зал мои помощники (с одной стороны – староста и его друг, а с другой – Маяковский и два Горьких), чтобы собрать деньги и попутно составить списки новых членов литобъединения, я сам слышал и наблюдал со сцены, как мой Маяковский, догоняя какого-то припадающего на ногу литератора (ретиво покидавшего зал, не уплатив оброка), добродушно рыкал:

      – Постой-постой, Байрон, лордов сын, давай-давай, не жмись, вытаскивай свои подкожные трешки!..

      Глава 5

      Заседание литобъединения длилось около четырех часов. Никто не хотел расходиться. Пока мои приближённые орудовали в партере, я, восседая возле графина, записывал конкурсные названия для будущего сборника. Они сыпались на меня как из рога изобилия. Любой другой руководитель на моем месте запросто бы поскользнулся, выдал себя чрезмерным либо неприятием, либо приятием предложений. Я же сразу предупредил, что все названия будут строго проголосовываться на следующем заседании и только из десяти лучших выберем (по жребию) единственное и окончательное.

      Такие названия, как «Живые родники», «…ключи», «…истоки», «…корни», «…реки», «…протоки», «Восход солнца» или «Закат…», «Звезды на небе», «…над Землей», «…над крышей», «…над нами», «Огни над городом», «…над чистым полем» и опять «…над нами», «…над крышей» и так далее, я писал почти машинально, не отрывая руки от листа. Но иногда среди этих знакомых до боли, до оскомины в зубах названий вдруг возникало нечто, что останавливало руку, заставляло призадуматься и даже объясниться. Например – «Звезды-то неземные».

      – Почему же «Звезды-то», а не просто «Звезды»? – неосторожно переспросил я.

      И сейчас же получил исчерпывающее «разъяснение». Автор как-то сверху вниз улыбнулся и, растолковывая мне, неучу, указательно в потолок вперил руку и повторил с глубокомысленными паузами: «Звезды – то – неземные».

      – То есть вы хотите сказать – «То – звезды неземные»?

      – Да, – ответил автор. – Смысл угадали, но слова попрошу разместить в прежнем порядке – «Звезды – то – неземные».

      Надеюсь, теперь понятно, как трудно было не поскользнуться. А ведь еще были названия «Книга книг», «Ванька – встань-ка!», «По Сеньке – шапка» и множество