Где-то на краю света. Татьяна Устинова

Господи, как же это так вышло-то… Сейчас чайку заварим, а может… Марья Власьевна, Марья Власьевна! У нас вроде коньяк был. Или выпили?

      – Я-то не пила, однако!

      – Ну, гляньте, гляньте там!

      Дверь открылась и закрылась. Лиля, не отрываясь, смотрела в окно на другую планету, которая жила совершенно равнодушной и независимой жизнью. Волны, вскипавшие по верхушкам белой пеной, догоняли друг друга, над дальними сопками толпились облака, и грандиозность пространства отсюда, из окна панельного дома, казалась невероятной. Лиля обеими руками взялась за подоконник, на котором лежали кипы каких-то бумаг, наклонилась вперед и прижалась лбом к холодному стеклу.

      – Вы бы сели! Вам нехорошо, да?

      – Хорошо, – сказала Лиля.

      – Это, конечно, ужас, что такое… Я бы, наверное, там сразу бы и упала, а вы молодец!

      – Я молодец, – согласилась Лиля.

      Женщина суетливо, в несколько приемов переложила стопки книг из кресла на стол и, подумав немного, на пол и подвинула кресло так, что Лиле волей-неволей пришлось в него плюхнуться.

      – И как это угораздило его, господи!.. И человек, главное, хороший, пьющий, конечно, сильно, но так, чтобы до белой горячки допиться и такое над собой сотворить!

      Дверь опять открылась, впустив немного детских голосов и какого-то школьного шума.

      – Вона все, что осталось, Лариса Витальевна. Если больше надо, давай скажи, я до третьего гастронома схожу.

      – Ничего не нужно, спасибо, Марья Власьевна.

      Лиля все разглядывала сопки и воду – так пристально, как будто в этом был какой-то смысл.

      – Я вам вот коньячку сейчас и чайку с сахаром! Вам обязательно нужно с сахаром выпить!.. Ну, глотните, глотните!

      Лиля послушно глотнула коньяк из подсунутого стакана зеленого стекла – довольно много, – не почувствовала никакого вкуса и сказала, обращаясь к подоконнику:

      – Главное, понимаете, я только вчера у него была, купила сапоги! А сегодня пришла, потому что мне в них неудобно. А он мертвый, вот в чем дело. А я еще очень торопилась, опоздать боялась. И опоздала.

      Женщина вздохнула, и та, вторая, кажется, вздохнула тоже.

      – Вы молодец большая! Сразу к нам прибежали! Я бы прямо там замертво упала, честное слово.

      – Будет врать-то, Лариса Витальевна!

      – Да ну вас, Марья Власьевна!

      – Николай человеком был, – помолчав, сказала Марья Власьевна. – Луораветлан. Совсем мало осталось.

      Лиля оглянулась.

      Смуглая коротко стриженная узкоглазая женщина с морщинистым жестким лицом смотрела на нее, не моргая, как будто ждала ответа или объяснений. Лиля зачем-то повела плечом и покачала головой – ничего-то она не знает, ни ответов, ни объяснений.

      Вторая, молодая, беленькая, озабоченная, казалась Лиле почему-то знакомой. Она примостилась к краю письменного стола, подвинув бумаги, угрожающие вот-вот завалиться, мешала в стакане чай, вздыхала.

      – Вы меня не помните? Я Лариса! Из Москвы летели, так мы с Павликом прямо за вами сидели!.. Я заведующая