Мятеж на окраине галактики. Роман Злотников

каждую церковь и даже каждое могильное надгробие. Тех, кто успел убежать, они не тронули. Но те, кто не смог или не захотел, – были убиты без жалости…» Он не понимал, что означают эти слова, но теперь они навсегда отпечатались в его памяти.

      2

      Путь до Енда, Святого местообитания Контролера, занял почти три недели. Первые три дня их куцая колонна двигалась довольно спокойно. Желтоголовый Торрей, которого Редд отпустил в Сохраняющие с большой неохотой, подчиняясь тому, что, пока тот не узнает вердикт Контролера по поводу своего сына, от него все равно будет мало толку, с двумя другими следопытами шел недалеко от колонны. Его соломенная голова то и дело мелькала среди зарослей то впереди, то сбоку. Но на четвертое утро один из следопытов, отправленный Торреем вперед, принес тревожную весть. Когда он показался из-за поворота тропы, Торрей как раз зашнуровывал Уимону мокасин.

      – Что?

      Следопыт остановился около Сохраняющего и, поскольку для того, чтобы внятно произнести слово, ему еще надо было отдышаться, ответил на языке жестов: «Следы прирученных животных. Много». Это было серьезно. Обитатели куклосов не приручали зверей. Поскольку заповеди Контролера гласили, что низшие существа, каковыми и являлись люди, не могут властвовать над другими живыми существами. Значит, впереди были «дикие». Торрей нахмурился и, окинув взглядом тревожно замерших людей, коротко приказал:

      – Спрячьтесь.

      Большинство уже закончило скудный завтрак и было занято укладкой своего нехитрого скарба. Это большинство торопливо похватало наполовину уложенные узлы и бросилось в заросли. Уимона волокла за собой Лия. Мальчик еле поспевал за ней, хотя Лия волокла еще сына-младенца и два узла со скарбом.

      Не успело солнце подняться над Двузубым пиком, как на месте ночлега не осталось ни одного человека. Младенец Лии, проснувшийся от тряски, захныкал, но она живо выпростала тяжелую от молока грудь и вложила сосок ему в рот. Тот умолк и довольно зачмокал. Уимон устроился в развилке куста, глядя на поворот тропы, за которым скрылся отец.

      Некоторое время все было тихо. Но затем откуда-то издалека послышался отчаянный лай, и почти тут же что-то громко бухнуло. Затем звуки приблизились, лай распался на несколько голосов и вдруг взорвался диким воем. От этого воя, прямо-таки переполненного животной болью, Уимон почувствовал себя очень неуютно и почти свалился вниз. Лия, ребенок которой уже прекратил сосать и задремал, встретила его увесистой затрещиной. Мальчик спрятался за ее спину. Лай, вой и крики раздавались совсем рядом, что-то бухнуло еще раз и потом весь этот страшный шум начал отдаляться. Мальчик осторожно высунулся из-за спины Лии. Но за ветвями расросшегося кустарника ничего разглядеть было нельзя.

      Потом вернулись Сохраняющие. Торрей, показавшись из-за поворота тропы, первым делом отыскал взглядом вихрастую головку сына, скупо улыбнулся ему, благодарно кивнул Лии и упругим шагом охотника подошел к старшему из Доверенных. Тот сердито насупился:

      – Как